Не знаю, что делать, но мне надоело думать об этом всё грёбанное время. У нас постоянно появляются какие-нибудь проблемы, которые надо решать и я устала.

Устала от всего этого. Я люблю Гарри даже больше, чем сама осознаю это, но не знаю, как долго это еще будет продолжаться. Я не могу волноваться, каждый раз когда мы ссоримся, что он придет домой пьяный. Мне хочется наорать на него, кинуть подушку ему в лицо, и сказать, какой он козел, но я наконец начала осознавать, что так и буду ругаться из-за одного и того же до тех пор, пока не сгорю дотла.

Не знаю, что делать с тем, что он не хочет ехать в Сиэтл, но я точно знаю, что лежание здесь не поможет.

Я поднимаю руку Гарри с моей талии, выскальзываю из под его тела и нежно кладу его руку на подушку рядом с ним. Он стонет во сне, но, к счастью, только переворачивается и не просыпается.

Хватаю с прикованной тумбочки телефон и тихо крадусь к балконной двери, она открывается с минимальным звуком и я облегчение вздыхаю, когда закрываю её за собой.

Воздух намного холоднее, чем вчера, и к тому же, сейчас только семь утра. Я стою с мобильником в руках и обдумываю, что делать с жильем в Сиэтле. Мой переезд в Сиэтл становится более трудным, чем я ожидала и, честно, в такие моменты кажется, что это того не стоит. Но я ругаю себя лишь за одну мысль об этом. Именно это Гарри и пытается сделать, он хочет, чтобы переезд был для меня как можно труднее, он надеется, что я сдамся и останусь с ним.

Но этого не случится.

Я открываю браузер в моем телефоне и с нетерпением жду, пока откроется гугл, пялюсь на маленький экран, ожидая, пока надоедливый кружок загрузки, наконец, перестанет вертеться.

Расстроенная медленной работой своего древнего телефона, я возвращаюсь обратно в спальню, беру телефон Гарри со стула и иду обратно на балкон, не будя его.

Я знаю, что он будет зол на меня, если проснется и увидит меня с его телефоном, но у него нет причин на это, я не собираюсь лазить в его звонках и сообщениях, я просто хочу воспользоваться интернетом.

– Да, она хорошая.
– его вчерашние слова всплывают в моей голове, пока я пытаюсь найти квартиру в Сиэтле.

Я трясу головой, пытаясь избавиться от воспоминания, и смотрю на изображение дорогой квартиры, которую я хотела бы иметь возможность себе позволить, открываю следующую фотографию, более маленькой квартиры, рассчитанную на две семьи, но я не буду чувствовать себя комфортно в такой квартире, мне не нравится, что кто-то будет ходить по моему коридору, особенно теперь, когда я буду в Сиэтле одна.

Прокручиваю еще несколько картинок перед тем, как наконец нахожу одну комнату среднего размера, но с высокой стоимостью, это больше моего бюджета, но не слишком, если я поживу некоторое время без покупок, то смогу позволить её себе. Сохраняю номер себе на телефон и продолжаю поиски.

Невозможность искать квартиру вместе с Гарри ранит меня, мы бы сидели вместе на кровати, Гарри бы откинулся на спинку кровати, а я бы скрестила ноги, я бы показывала ему квартиру за квартирой, а он бы закатывал глаза и жаловался, но я бы точно заметила, как он улыбается одними глазами, смотря на меня, он бы сказал мне, какая я милая, когда смущаюсь, перед тем, как убрать ноутбук от меня и заверить, что он сам найдет нам квартиру.

Но это было бы слишком просто, слишком легко. И всё в моей жизни было именно так шесть месяцев назад: моя мама помогала мне с общежитием и у меня все было в порядке. Моя мама… Ничего не могу поделать, но скучаю по ней. Она понятия не имеет, что я воссоединилась с отцом, она была бы так зла, я уверена. Я набираю ее номер.

– Алло?
– вежливо отвечает она.

– Мама?

– А кто ещё может это быть?
– я уже жалею, что позвонила.

– Как ты?
– тихо спрашиваю её.

– Хорошо, я была занята всем, что произошло.
– вздыхает она и я слышу, как банки и кастрюли звенят на заднем фоне.

– Что произошло?
– она знает об отце? Я быстро решаю, что если она не знает, то сейчас не самое время, чтобы сказать ей.

– На самом деле, ничего особого, я много работала сверхурочно и у нас новый пастор, ох, и Рут умерла.

– Рут Портер?

– Да, я собиралась позвонить тебе.
– её холодный голос становится немного теплее.

Бабушка Ноа была одной из самых милых женщин, которых я когда-либо встречала, она всегда была такой доброй и, как и Карен делала самые лучшие шоколадные печенья на свете.

– Как Ноа?
– осмеливаюсь спросить я.

Он был очень близок со своей бабушкой и я знаю, что это всё для него непросто. Я никогда не была близка ни с одними из своих бабушек и дедушек: родители папы умерли, когда я была ещё совсем маленькая, а родители моей мамы не были теми людьми, которые позволяют сближаться с собой.

– Он воспринял это довольно тяжело, ты должна позвонить ему, Тесса.

– Я… - я собираюсь сказать, что не могу позвонить ему, но останавливаю себя. Почему это я не могу позвонить ему? Я могу и я сделаю это.
– Я позвоню ему прямо сейчас.