Ветер стих, стало значительно теплее, тучи, словно по волшебству, раздвинулись и тут мы увидели чудо. Там высоко, за облаками, на искусственно созданном плавучем острове стояло здание. Скорее это был сказочный дворец. Корпуса вплотную прилегали друг к другу, а крыши венчали купола. Несмотря на смешение огромного количества архитектурных стилей, смотрелось здание торжественно и величественно. Материал, из которого оно построено, отражал дневной свет, создавая вокруг него ореол.

– Ух ты! – восторженно выдохнула Хунька.

– Каа… Кааак в сказке… - прошептал Жорка, уставившись наверх.

– Здесь вам и предстоит проходить обучение, - подытожил влаппи, - меня вам следует называть всунь Куси-бао.

В рядах курсантов раздались тихие смешки.

– Всунь… - всхлипнул Стас, давясь смехом.

– Это звание у младших офицеров, Погодин, - отозвалась я, - матчасть учить надо.

– А я и учил. Все твои файлы в гиперпрыжке проштудировал, - прошептал в ответ Стас, - хочешь проверим?

– Да не высовывайся ты, ради Бога, - попыталась я образумить друга, но его уже было не остановить.

– Я что-то смешное сказал? – раздался рык Куси-бао, заставив стихнуть все вокруг. Казалось, даже рев двигателя корабля, взлетающего где-то далеко, испуганно смолк, - может кто-то хочет выйти и посмеяться здесь со мной?

– Уважаемый… - и вперед вышел Погодин.

– Уууууу… - простонала я, зажмуривая от страха глаза.

– Дурака кусок… - чуть слышно прошептала рядом напряженная Хунька.

– Ваше имя! – взревел всунь.

– Курсант Погодин! – отрапортовал наш горемычный друг.

– Я приказал обращаться ко мне – всунь Куси-бао! – рявкнул на Стаса разъяренный влаппи. Да так рявкнул, что у Погодина сдуло со лба челку.

– Когда я проходил медицинскую комиссию, то слышал отменно. Вы желаете исправить ситуацию? – как ни в чем не бывало отозвался наш храбрец.

– Курсант, что вы себе позволяете? – еще немного и у влаппи от злости пар из ушей повалит.

– Всего лишь бережно и трепетно отношусь к традициям вашей расы, - улыбнулся ему Стас. Тепло так улыбнулся, открыто.

– Это как?
– стушевалась грозная гора.

– Всем известны основные принципы в высшей степени справедливой и мудрой религии вашего великого народа, - пел соловьем Стасик.

– Во, чешет, - восхитилась Хунька.

– Что ты этим хочешь сказать, курсант?
– напряженно спросил Куси-бао.

– Я наслышан о непримиримости влаппи к однополым сексуальным отношениям. Это ведь так?
– наивно хлопая глазами поинтересовался Погодин.

– Допустим, - в глазах всуня появился интерес, - продолжай.

– Поэтому, из уважения к вам, я не могу произнести - всунь Куси-бао, - закончил свою мысль Стас.

– О, граги всех темных глубин! Да почему же?
– снова нахмурился влаппи.

– Вся проблема в переводе на наш родной язык, уважаемый Куси-бао, - Погодин даже позволил себе сочувственно посмотреть на громилу, - произнося всунь, я словно бы прошу вас вступить со мной в сексуальные отношения...
– раздался яростный рык влаппи, - а это недопустимо! Потому что я, как и вы, ярый противник этого.

– Так что же делать?
– растерянно и как-то жалобно пробормотал Куси-бао.

– Да, умом этот влаппи явно не отличается, - шепнула Хунька.

– Вояка же, - подтвердила я, - но не стоит недооценивать его силу.

– Предлагаю отойти от принятого обращения и заменить его более безобидным, - вставил Погодин.

– Ваши предложения, курсант!
– Куаси-ба смерил его внимательным взглядом.

– Ну... Я предлагаю называть вас «раб мой Куси-бао», что на нашем языке означает уважаемый Куси-бао, - в этот момент все курсанты прикусили себе языки чтобы ни единым всхлипом не выдать душивший их смех, - вы же будете называть каждого из нас «хозяин», что означает неразумное дитя нуждающееся в руководстве и наставлении старших.

– В таком маленьком слове такой огромный смысл?
– удивился влаппи. А мы с Хунькой уже просто хрюкали от рвущегося хохота.

– У нас очень насыщенный и богатый язык, - гордо сказал Стас.

– Мне нравится твое предложение, курсант, - Куаси-ба слегка похлопал Погодина по плечу и тот еле устоял на ногах, - но оно неприемлемо. В ВЗА принято общаться исключительно на общем языке Коалиции.

– А как же быть с возникшей языковой и религиозной проблемой?
– в голосе Стаса было столько неподдельного огорчения, ему бы в актеры податься.