— Но…

Я знаю, что он превратил акул в камень, и, как я поняла, он мог бы сделать то же самое с людьми, но это, казалось, просто безумием. Он не мог поцеловать кого-то, без опасения убить?

— Откуда ты знаешь? Может это только когда ты злишься.

Он молчал. И чем дольше я здесь сидела, смотря на стеклянную ручку двери, представляя его сидящим с другой ее стороны, тем больше я не хотела слышать его ответ. И тогда я поняла.

— Так уже было, верно?

— Однажды, — сказал он, — я был почти что ребенком. Мой первый поцелуй был с одной из моих лучших друзей.

Боль в его голосе вывала во мне дрожь. Я не могла этого больше выдерживать. Открыла дверь, и он качнулся назад, но удержался. Я подползла ближе и положила руку ему на колено.

— Что произошло? — прошептала я.

Он поскреб ногтем большого пальца доски пола.

— Она почувствовала, что произошло, и оттолкнула меня. За секунды поцелуя ее губы и часть языка окаменели. Я думал, превратить в камень можно только взглядом. Полагаю, с ней все будет хорошо. Но на это способны еще слюна или кровь.

Я не знала, что сказать. Я представила себя на месте этой девушки. Могла ли она говорить? Могла ли открывать рот? Кто захотел бы быть с тем, у кого каменные губы? Она уже не сможет снова почувствовать поцелуй.

— С ней это было лишь детской игрой, — продолжил Трейган. — Что я чувствую к тебе… Я не хочу даже думать, что я могу сделать с тобой.

Я кивнула, уставившись в пол.

— Но Ровнан наполовину горгона и… — я не хотела напоминать Трейгану, что целовалась с его так ненавистным братом. Я стараюсь забыть это каждый день. — Он не превратил меня в камень.

— Он не унаследовал эту способность. Его особенность — это способность следить за другими горгонами. Это не так опасно, как мое проклятие.

У меня сердце заболело. За него, за меня, за незнакомую мне девушку, приговоренную к одиночеству из-за каменных губ.

Он посмотрел на стену.

— Ты встретишься с ней завтра. Я скажу, кто она сейчас, так что ты не будешь в неведении.

— Хорошо.

Он повернулся ко мне лицом. Его глаза казались голубее, чем когда-либо.

— Это Кимбер, жена Дельмара.

ДЕНЬ 5

Я пробыл за пределами бассейна для отдыха Коралин до самой полуночи, но мне нужно было следить за Ярой. Я не хотел оставлять ее ради сбора урожая, но выбора у меня не было. Даже если бы она была в надежных руках, я бы бросил работу и мог вернуться к ней.

Дельмар сидел на диване и что-то читал, когда я пришел обратно. Он даже не взглянул на меня, поэтому я вырвал книгу из его рук.

— Почему не охраняешь комнату с бассейном? — спросил я громче, чем рассчитывал.

— Тише, — он поднял ноги на диван. — Я ее охраняю. Ты может и чувствовал необходимость потоптаться за дверью, но я уверен, что лишняя пара ног не будет иметь значения, если кто-то попытается вломиться.

Я взглянул на закрытые французские двери.

— Она спрашивала обо мне?

— Даже не шелохнулась. Если бы не знал, подумал бы, что она спит. Она никогда не узнает, что ты ушел. Не волнуйся, Прекрасный Принц.

— Не буду, — предупредил я, протягивая ему обратно его книгу.

— Что не будешь? — он наклонился вперед. — Думаешь, я не вижу? Ты влюблен в нее.

— Я не знаю, что такое любовь. Я даже на свидания никогда не ходил.

— Дерьмо. Ты любишь так самоотверженно, что временами даже на это смотреть тошно. Мне, Кимбер, Коралин. Черт, когда-нибудь ты полюбишь даже Панго и Меррика. Ты любишь Яру с тех пор, как она была еще ребенком. Но сейчас все по-другому. Ты влюблен в нее. А она в тебя, но ты слишком напуган, чтобы что-то сделать.

— Влюблен. Звучит так, словно ты в бассейн ныряешь. Что если я превращу любимого человека в камень, и она погрузится на дно? Не лучше ли было держаться подальше от воды?

Он хихикнул:

— Нет, всегда безопаснее в воде. Всегда.

— Тринадцать закатов, Дельмар. Это все, что у меня есть. Это было бы несправедливо по отношению к ней.

— Тринадцать больше двенадцати или вообще ни одного. Разве у нее нет права решить, достаточно этого времени или нет?

Я упал на диван рядом с ним.