Поклонники «Орудий смерти» и «Адских механизмов», не пропустите этот восхитительный роман, ставший бестселлером The New York Times!
Лондон, 1812 год. Великобритания на грани войны с Америкой. Десять лет продолжается борьба с Францией и Наполеоном Бонапартом.
И при этом в мире идет и другая, более древняя война, начавшаяся много веков назад, тайная битва с бесчисленной демонической ордой. Лишь горстка храбрецов стоит на пути у этой вероломной и хищной силы, угрожающей всему живому. Они таинственные воины, состоящие в клубе «Темные времена» и призванные защищать человечество.
Отправляясь на бал в королевский дворец, восемнадцатилетняя Хелен Рэксолл даже не подозревала, что этот вечер и знакомство с загадочным лордом Карлстоном полностью изменит всю ее жизнь. Хелен предстоит стать одной из воительниц клуба и избавить Лондон от нашествия демонов.
DARK DAYS CLUB: © Alison Goodman, 2016
Jacket/ Cover Illustration © 2016 Larry Rostant Reproduced by permission of Walker Books Ltd, London SE11 5HJ www.walker
Посвящается моей матери, Шармэйн Гудман, благодаря которой я впервые узнала о книгах Джорджетт Хейер – именно они пробудили во мне страсть к эпохе Регентства в Англии.
В 1810 году король Великобритании Георг Третий полностью погрузился в меланхоличное безумие, и оно уже не оставляло его до конца дней.
В 1811-м его сын, принц Уэльский – а ему на тот момент исполнилось сорок девять лет, – был провозглашен регентом отца. Ему, взбалмошному и легкомысленному, вручили раздираемую войной и страдающую от глубокого спада страну. Принц-регент, или, как его чаще называли, Принни, немедленно устроил роскошный бал, на который пригласил более двух тысяч представителей высшего сословия. Это задало тон всей эпохе Регентства: девять лет ошеломляющей расточительности, бесконечных скандалов, постоянной угрозы бунта и революции.
Спустя год после того, как Принни стал регентом, в 1812-м, Великобритания оказалась на грани войны с Америкой. Десятый год шла чуть ли не бесконечная война с Францией и ее императором, Наполеоном Бонапартом. В то же время ни одна из стран не знала о том, что в мире велась другая, более древняя война, тайная битва, начавшаяся много веков назад: сражение с бесчисленной демонической ордой, которая скрывалась в городах, городках и деревнях по всему миру, в то же время находясь у всех на виду. Лишь горстка храбрецов стояла на пути у этой вероломной и хищной силы, угрозы всему человечеству.
Лондон, конец апреля 1812 года. Месяц тяжелых народных волнений, жестоких битв в континентальной Европе и бурлящей агрессии со стороны молодой американской нации. Месяц, в котором королева Шарлотта после двухлетнего перерыва снова начала устраивать вечера в гостиной Сент-Джеймсского дворца, где юных леди представляли ко двору. Это была битва иного рода.
Глава первая
Среда, 29 апреля 1812
В тишине согретой солнцем библиотеки своего дядюшки леди Хелен Рэксолл, придерживая низ муслиновой ночной сорочки, глубоко присела, исполняя подходящий для встречи с королевской особой реверанс: спина ровная, голова слегка наклонена, левое колено опущено так низко, что едва касается пола. На лице, как положено, застыла дежурная придворная улыбка.
– Вы правы, Ваше Величество, – обратилась она к обитому синей парчой дивану, которому была отведена роль королевы Шарлотты. – Я дочь леди Кэтрин, графини Хейденской.
Хелен покосилась на свое отражение в стеклянном книжном шкафу, стоявшем у стены. Только в нем девушка могла увидеть себя в полный рост. Остальные стекла и зеркала особняка не отражали всю ее высокую фигуру. Поклон удался – неудивительно, после стольких недель практики, – а вот обращение звучало слишком грубо. Хелен представилась еще раз:
– Да, Ваше Величество, я и правда дочь леди Кэтрин.
Нет, чересчур самодовольно. Девушка поднялась и опустила полы сорочки, разогнув длинные онемевшие пальцы. Тетушка посоветовала ей подобрать такую фразу, чтобы подтвердить ею родство с леди Кэтрин, при этом сохранив почетную дистанцию. Невероятно противоречивый смысл полагалось вложить в горстку слов. Хелен сделала несколько шагов назад, не отрывая глаз от синей парчи заместителя королевы. По бокам от Ее Величества сидели принцессы Мэри и Августа – два кресла, также обитые парчой и прекрасно сочетающиеся с диваном. Хелен окинула взглядом импровизированную королевскую семью, заранее предчувствуя катастрофический исход. Завтра ей предстоит исполнить реверанс перед настоящими леди, а там ошибки и заминки будут непростительны. Необходимо заготовить ответ про свою мать – на случай, если королева Шарлотта упомянет о знаменитой графине Хейденской, что маловероятно.
Прошло десять лет с тех пор, как родители Хелен утонули в море. Без сомнений, у королевы с ее безумным мужем и расточительным сыном, который того и гляди развалит страну, достаточно забот, и ей не до воспоминаний о леди Кэтрин. Хелен сложила ладони у груди. Она сама почти не помнила мать. В доме дядюшки и тетушки ее имя произносилось с осуждением, а брат редко о ней упоминал. Однако этим утром, за завтраком, тетушка Леонора неожиданно попросила Хелен отрепетировать изящный ответ на вопрос о матери, который может задать Ее Величество. Вполне возможно, что коронованные особы не забыли достойную женщину, чье имя окутано слухами. Особенно тесно кольцо слухов сжималось вокруг одного слова: измена.
Что ж, еще одна попытка. Хелен приподняла полы ночной сорочки и скользнула в низкий поклон:
– Да, Ваше Величество. Моя мать – леди Кэтрин.
Так лучше. Чем меньше слов, тем меньше шансов на ошибку.
Хелен приподняла подбородок для королевского поцелуя в лоб, вышла из реверанса, подняла воображаемый шлейф и отошла от дивана – самая сложная часть всего представления ко двору. Великий Луд [1] , лишь бы не споткнуться и правильно исполнить реверанс! Завтра пройдет первый официальный прием в гостиной королевы с тех пор, как два года назад король вновь впал в безумие. Взволнованные матери спешили добиться внесения своих дочерей в список приглашенных, но отчаяннее всех старалась тетушка Леонора – она сама потеряла дочь, своего единственного ребенка, при родах. Хелен незамедлительно получила приглашение от лорда-камергера. Но вдруг она оступится при королеве и все испортит? Девушка представила, как лежит, растянувшись, на блестящем дворцовом полу, а пышное старомодное панье [2] возвышается над ней, как раздувшийся парус фрегата.
1
Луд – четвертый сын Сима, родоначальник лидийцев (Быт. 10:22; 1 Пар. 1:17). – Здесь и далее примечания переводчика.
2
Панье (фр. panier – «корзина») – каркас из ивовых или стальных прутьев или из пластин китового уса для придания пышности женской юбке.