– Путь Умирающего, да?
– спросил у пустоты Мим.
– Решил все-таки добить меня?

– Я уже и забыл вкус ваших смертей. Пристрастился к обыкновенным людям, знаешь ли. Они хорошо убивают себе подобных, мне даже не приходится особо напрягаться.

Из-за спины Шеклоза вышел мужчина в мантии, цвет которой представлял собой бесконечную борьбу засохшей крови и полуночной темноты. За глухим капюшоном не видно лица, но было очевидно, что владыка с любопытством разглядывал шпиона.

– А ты постарел, Шеклзамхе, - заметил Нгахнаре.

Глава Тайной канцелярии поморщился, услышав имя, которое не произносилось вслух уже тысячелетия.

– Зато жив, - огрызнулся Мим.
– Чего не скажешь об остальных представителях второго поколения.

– Брось, у нас же была сделка, мой друг Шеклзамхе...

– Не называй меня так, я уже давно Шеклоз Мим, - перебил его шпион.
– Кстати, что у тебя за дурацкий вид и манера речи?

– Видимо, досталось от восприятия последнего человека, который беседовал со мной. Не все законы этого участка ирреального подчиняются мне, - Нгахнаре смиренно развел руками.
– Придется говорить по-алокрийски, как бы мне ни хотелось еще разок оживить наше родное наречие в этих мрачных застенках.

– Для меня алокрийский стал родным, - небрежно возразил комит и прогулочным шагом направился к мраку в одном из концов улицы.

Самопровозглашенное воплощение смерти обладало поистине огромной силой, но он отказался от настоящего мира, создав свой собственный. Люди, которых настигла преждевременная гибель, вынуждены выходить за грань и идти по живым камням мостовой вдоль бесконечной вереницы домов и черных стекол, отдавая владыке остатки непрожитой жизни.

– Ты меня выдернул из реальности только для того, чтобы побеседовать о былом?
– поинтересовался Шеклоз.
– Прости, но я сейчас сильно занят. Поговори со своим предыдущим собеседником.

– Увы, он снова обрел смысл существования, - вздохнул Нгахнаре.
– Он даже после первой нашей беседы повредился рассудком, а второй уже и не переживет.

– Измельчали люди, - согласился шпион.
– Не осталось у них ни сил, ни воли, ни желания жить.

– О, да. Столько боли и отчаяния я не чувствовал в них никогда ранее. Кстати, по недавним воспоминаниям одного из страдальцев я и нашел тебя.

Левая сторона улицы послушно изогнулась, повинуясь мановению руки владыки, который затем вырвал из плывущего рядом с ним окна бледный призрак Наторда. Посыльный короля по-прежнему смотрел в пустоту перед собой и жутко ухмылялся из-за искривленной ударом кинжала челюсти.

– Не впечатлило, - заметил Нгахнаре, взглянув на равнодушную мину Шеклоза.

Каменная кладка здания с шумом встала на место, увлекая за собой черное оконное стекло и торчащий из него фантом гонца, который с тяжким протяжным вздохом влился в призрачную толпу отражений.

– Давай перейдем уже к делу, - предложил Мим.
– Понимаю, на пути Умирающего время идет иначе, но мне твое общество приносит мало удовольствия, и у меня нет ни малейшего желания задерживаться здесь сверх необходимости.

– Хорошо, - согласился владыка.
– Ты почувствовал смерти, которые принес южный ветер?

– Нет.

– И я знал, что не почувствую их, - ледяным тоном произнес Нгахнаре.
– Он принес пустые смерти, которые не достались мне. Поэтому тогда я направил своих последователей противостоять этой ошибке природы.

– Сектанты? Они же просто люди, - отмахнулся Шеклоз.
– Комитет три недели бился над решением проблемы, но мы не смогли даже оценить масштаб катастрофы, не говоря уже про то, что она вообще из себя представляет.

– А что предлагают реаманты?

Глава Тайной канцелярии презрительно скривился. Маной почему-то посчитал, что раз купол изменяет все вокруг своими ветрами, то факультет никчемных фокусников сможет помочь разобраться в нем. Фармагик, конечно, комит Академии и ему лучше знать, что из себя представляют ее члены, но приглашать реамантов на заседание Комитета - это было похоже на несмешную шутку.

– Они не смогли нам помочь, - сдержанно ответил Шеклоз.
– Предложили смириться с неизбежным.

– А ты?

– А я думаю. Не хочется, чтобы Алокрию целиком поглотило это безумие.

– Весь мир под угрозой, а ты думаешь об этой стране, - лицо Нгахнаре все еще было скрыто капюшоном, но он определенно улыбнулся.
– Удивляюсь я тебе, как сильно ты ее полюбил все-таки. Неужели Донкар, возведенный на руинах нашего родного города, тебе не навевает неприятных воспоминаний?

– Я помню, как он был тобой уничтожен, если ты об этом, - Мим спокойно улыбнулся в ответ.
– Но с тех пор я научился жить в новом мире.