Мит крепко держал бывшего коллегу из Синдиката, но сам еле сдерживался, чтобы не распасться густым дымом. Его человеческий облик не мог справиться с кипящей яростью и невыносимой жаждой мести. Они испаряли тело и разум, окрашивали душу в такой же черный цвет как у дыма, расползающегося от убийцы призрачными щупальцами-завихрениями. Из трещин дрожащей кладки коридора потекла густая кровь, которая тонкими ручейками стекалась к Ранкиру. "Убей, убей, убей...", - твердил ему терпкий запах.

– Где он?!

Дверь распахнулась, издав пронзительный скрип. Кинжал высвободился из ветхого дерева, и пригвожденный труп упал под ноги двум другим головорезам, выбежавшим на шум. Один сходу пнул Ранкира, который практически потерял связь с реальностью, погрузившись в сумасшедший бред. Встреча со старыми знакомыми из Синдиката напомнила ему о смерти Тиры На-Мирад, обо всей боли его уничтоженного мира. Мучительная сила разрывала Мита изнутри, выжимала мозг, вонзала в глаза раскаленные иглы, заставляла его тошнить внутрь себя. Несколько лиц и пара слов. Как они вообще способны причинить такие страдания?.. Убийца отлетел в темную нишу коридора и теперь судорожно бился на полу, пытаясь собрать свои мысли и конечности из клубов стелящегося черного дыма.

Не совсем понимая, что происходит, Тормуна бросилась в бой с воинственным верещанием. Она увернулась от удара и проскользнула между ног подбежавшего громилы, мимоходом полоснув его кинжалом по голени. Бандит взревел, упав на одно колено, но тут же поднялся и накинулся на Ачека, оставив напарника разбираться девчонкой. Лидер сектантов снисходительно скривился. Небрежно уйдя из-под удара тесака, Ачек стянул перчатку, перехватил занесенную руку бандита и с размаху шлепнул его по лицу своей иссушенной ладонью. Крик громилы потонул в стремительно разлагающейся глотке, и мгновение спустя на каменные плиты пола упал истлевший труп, подняв в воздух облако праха. Багрово-черный владыка получил очередное подношение от Мертвой Руки.

К этому моменту Тормуна уже расправилась с четвертым головорезом, который едва пришел в себя после удушения, как сразу же был зарезан щуплой девчонкой. Ее предыдущий противник лежал недалеко от двери с распоротым крест-накрест лицом и намокшими от крови штанами. По-Тоно благоразумно решил не присматриваться к ранениям на теле бедолаги. Он подошел к Ане, которая сидела верхом на последнем бандите и методично приумножала колотые раны на трупе, сокрушенно мотая головой.

– Он мертв, - заверил ее Ачек.
– Можешь перестать его убивать.

– О, нет!
– со слезами на глазах выкрикнула Тормуна, в очередной раз вонзая кинжал в бездыханное тело.
– Я убила его! Я убийца-убийца! Нет мне прощения! Как мне дальше жить со столь тяжким грехом? Не-е-е-е-т, Мелкая убьет его, убьет свой грех и съест немножко сыра! Сы-ы-ы-ра! Как мне жить с сы-ы-ы-ром?!

Лидер сектантов вздохнул и поискал взглядом Ранкира. Убийца стоял в темной нише коридора и пялился в пустоту перед собой. Время от времени с него черным дымом сползала кожа и плоть, оголяя кости, которые мягко колыхались от движения воздуха и готовы были развеяться на малейшем сквозняке. Раньше Мит балансировал на пике трехгранной пирамиды, рискуя скатиться по одному из ее склонов - жестокой реальности, безумию или смерти. И теперь он упал, причем сразу на все три стороны. Все-таки дар Нгахнаре слишком долго отравлял его душу.

– Ты как?
– осторожно спросил Ачек.

Ранкир не ответил. Он медленно побрел к двери в приемную наместника. Его ноги то и дело обращались в дым, и убийца падал, расползаясь черными клубами, но призрачные завихрения тут же вырисовывали в воздухе силуэт мужчины, идущего вперед. Позади него оставался мрачный шлейф из испарений, принимающих неустойчивую форму частей его тела - из дыма вырывались лица Ранкира, руки, тянущиеся к двери, и ноги, слепо нащупывающие пол. Он беззвучно открыл дверь.

За исцарапанным столом сидел Касирой Лот, развернувшись к входу в пол-оборота. У его ног лежали пустые бутылки из-под местного вина и стеклянные осколки, а дорогие сапоги омывала бледно-розовая лужа, источающая резкий кислый запах. Опираясь на легкую рапиру, комит финансов приподнял голову и посмотрел на вошедшего убийцу.

– Я бы удивился, если бы не был так пьян, - усмехнулся Касирой.
– За мной по пятам идет столько разных смертей, а догнала почему-то самая хромая из них.

Комит попробовал встать, но пошатнулся и тяжело сел на стул. Лот вновь взглянул на приближающегося Ранкира и устало вздохнул. Комит наклонился, мазнул пальцами по луже вина и облизал их.

– Гадость, - сплюнул Касирой.

Неспешно выпрямившись, он приставил к груди острие клинка и резким движением пригвоздил себя к спинке тяжелого стула, пронзив собственное сердце. Тело комита обмякло, его голова упала на грудь и руки безвольно повисли. По лезвию рапиры потекли густые капли крови. Они скапливались у изящной гарды и срывались вниз, разбавляя бледно-розовую лужицу местного вина куда более крепким и изысканным напитком.

"А в итоге его убил не я...", - Ранкир упал на колени, не дойдя до Касироя всего пару шагов, и замер. Ползущий по полу черный дым наконец догнал убийцу и впитался в него, восполняя недостающие конечности, сквозные отверстия в теле и половину лица. Безумие отступило, а единственное желание, заставляющее Мита жить, осыпалось как те лепестки с тел девушек-цветов, оголяя жестокую правду - со смертью главаря Синдиката ничего не изменилось.