Во время своего почти месячного пребывания в Сеуле и Чемульпо, г. Бринер самым обстоятельным образом занялся изучением вопросов, имеющих отношение до оживления сношений Кореи с нашей тихоокеанскою окраиной, причем я могу сказать по совести, что редко встречал человека более наблюдательного и, если можно так выразиться, практически любознательного. – Кроме своего лесного дела, он заинтересовался и притом, как мне кажется, вполне серьезно, возможностью организовать вывоз риса из Кореи во Владивосток… Вместе с тем, г. Бринер обратил серьезное внимание на возможность начать сюда ввоз керосина, который в настоящее время доставляется сюда одними японцами и притом исключительно американский. – С этой целью г. Бринер поручил одному из своих новых знакомых в Чемульпо присмотреть и купить ему место в этом порте для устройства цистерн…

Доводя до сведения Вашего Превосходительства о деятельности в Корее г. Бринера, беру на себя смелость выразить мнение, что усилия его завязать непосредственные торговые сношения между здешней страной и Владивостоком должны, казалось бы, быть встречены со стороны Министерства финансов самым сочувственным образом, и я уверен, одобрение выраженное ему от имени Вашего Превосходительства, еще значительно усилит его рвение на этом несомненно симпатичном с русской правительственной точки зрения поприще. – В ноябре сего года г. Бринер предполагает отправиться в Россию, будет и в Петербурге, и, по моему совету, не преминет представиться Вашему Превосходительству.

Как и следовало ожидать, подписание этого контракта не осталось незамеченным в японской и японофильствующей англо-японской прессе, толкующей все это дело в смысле нового шага России, стремящейся распространить свое политическое влияние на северные провинции Кореи и т. п. Некоторые выдающиеся японские газеты напечатали даже длинные статьи по этому предмету, указывая на крайнюю важность этого факта в смысле упрочения влияния России в Корее и т. д.

В ноябре 1897 г., т. е. еще до завладения нами Порт-Артуром и когда мы развивали нашу деятельность в Корее, в Петербург приехал владивостокский купец Бринер с предложением купить у него полученную им от корейского правительства концессию на эксплуатацию обширных, охватывающих всю Северную Корею лесных пространств по рекам Тумен и Ялу. Первоначально Бринер обратился с этим предложением к директору Международного банка небезызвестному советнику в финансовых делах Витте Ротштейну, но с ним ему не удалось совершить эту сделку. В дальнейших поисках покупателя принадлежащей ему концессии Бринер сталкивается с Вонлярлярским, который тотчас же возгорается этим делом: купить за несколько десятков тысяч рублей концессию на эксплуатацию территории в 5000 квадратных верст, изобилующих неисчерпаемыми естественными богатствами, представляется делом весьма заманчивым. Однако он понимает, что эксплуатация этой территории, находящейся вдали от всяких путей сообщения, требует затраты огромных средств и мыслима лишь в масштабе государственного предприятия. Именно в качестве такового прельщается этим делом A. M. Безобразов, с которым сговаривается по этому делу Вонлярлярский, и посему стремится заинтересовать им великих мира сего. Ему удается привлечь внимание в общем несклонного заниматься подобными вопросами бывшего министра двора гр. И. И. Воронцова-Дашкова, а также легко увлекающегося великого князя Александра Михайловича [31] .

Увлеченный своей богатой фантазией, Безобразов составляет по этому делу обширную записку [вероятно, отчет Жюля, цитируемый ниже. – Р. Б.], которую ему удается через гр. Воронцова представить царю. В этой записке Безобразов стремится убедить Николая II приобрести концессию Бринера в личную собственность и тут же развивает обширный план ее использования.

…утверждал, что проведение нами рельсового пути по всей Маньчжурии, втягивая в сферу нашего влияния ее богатую южную часть, столь же неприемлемо для Японии, как и завладение нами на тех или иных основаниях Северной Кореей. Иначе говоря, Безобразов полагал, что установить сухопутную связь Сибири с Порт-Артуром без вызова к нам враждебных чувств не только в Китае, но и со стороны Японии мы вообще не можем. При таких условиях задача наша, по мнению Безобразова, сводилась к тому, чтобы провести предположенный железнодорожный путь по той местности, которую можно всего легче защищать от нападения Японии, и притом с наименьшим нарушением интересов Китая. Подобной местностью в его представлении являлась Северная Корея и именно та ее обширная часть, концессию на которую можно было легко приобрести. Горный хребет, отделяющий бассейны рек Ялу и Тумен в северо-восточной его части от Японского моря, в средней части от Корейского полуострова, а в юго-западной от Желтого моря, представлял естественную защиту концессионной территории от Японии в случае появления ее войск в Южной Корее. Хребет этот являлся, таким образом, первоклассной линией стратегической обороны почти по всему протяжению предположенной дороги в случае ее проведения в проектированном им направлении. Особенное значение придавал Безобразов при этом юго-западной части Северной Кореи, прилегающей к Ляодунскому полуострову. Здесь имеется горный проход, дающий легкий доступ из расположенной у Печилийской бухты приморской части Северной Кореи в занятую нами Квантунскую область. Занятием этого прохода мы будто бы совершенно преграждали пути японским войскам по направлению к Порт-Артуру. Что же касается Китая, то мы при таком направлении железной дороги проводили ее лишь в незначительной части Северной Маньчжурии, а посему Небесную империю не озлобляли. Одновременно он утверждал, что без усиления нашей военной мощи на Дальнем Востоке мы вообще не в состоянии охранить сухопутную связь Сибири с Порт-Артуром, ни со стороны Китая, ни со стороны Японии.