Софи было проще: лгать не пришлось.

Элегантный черный костюм сидел на нем идеально. Белоснежная рубашка старательно отутюжена. Узел галстука — произведение искусства. А в начищенных до блеска туфлях при желании можно рассмотреть свое отражение.

— Идем?

Он подал ей руку, и девушка непроизвольно отстранилась, боясь своим несуразным видом испортить этакое великолепие.

Зеленые глаза потемнели — понял по-своему, обиделся.

Вспомнился день, когда он пригласил ее в литературную кофейню. Тогда она так же отшатнулась, побоявшись взять его под руку, а он предложил вернуться и повторить через несколько лет… Накаркал…

— Идем, — Софи захлопнула дверь и сама протянула ему ладонь.

У авто, открывая ей дверцу, он замешкался.

— Я тут подумал… Что, если мы не поедем к Амелии?

— Почему?

Девушка не удивилась, словно знала, что так и будет. Лишь любопытно стало: он с самого начала это решил или только что передумал?

— Я отвык от шумных компаний. Не умею общаться с незнакомыми людьми, ты же видела вчера. Поэтому, если хочешь…

«Да», — ответила она мысленно, раньше, чем он успел закончить.

— …можем вообще никуда не ехать. А можем поехать… куда-нибудь.

Куда-нибудь — сложно представить более заманчивое предложение. Туда ее никогда не звали. Обычно в ресторан, в кино или в театр. Замуж один раз…

— Хорошо.

Автомобиль петлял по городу подобно сбившемуся со следа псу, тыкался неуверенно в парковые арки, притормаживал у ярких вывесок. Завернул на набережную и помчался радостно по отпечатанному в памяти хозяина маршруту… И замер у булочной, скрипнув тормозами и закашлявшись дымом…

Правильно, не нужно туда. Там ничего уже не осталось.

Даже воспоминаний.

Машина медленно сдала назад, развернулась в тесном проулке и выбралась на широкий проспект. Прямо и прямо, до тех пор, пока не закончился под колесами гладкий асфальт, и не показались окруженные садами дома пригорода.

А когда перед ними, куда ни глянь, растянулись махровые покрывала полей, Софи спросила, куда они направляются.

— Туда, — осмотревшись, мужчина кивнул на высокий холм у горизонта. — Посмотрим на закат.

Автомобиль вползать на возвышенность отказался.

Пришлось оставить его у подножья и подниматься пешком. Каблуки проваливались в рыхлую землю, подошва скользила по траве, но Софи не хотела отказываться от заката и продолжения странного вечера. Держалась крепко за своего провожатого. А когда все-таки оступилась, он без слов поднял ее на руки и легко, как ребенка, донес на самый верх. А там без сожалений снял и постелил на землю пиджак, для нее, а сам уселся рядом прямо на траву… Зелень въестся в ткань, отстирать будет сложно. Клер с неделю назад вернулась домой с зелеными коленками, пятна так и не вывелись… Но в книгах, которые Софи читала тайком на работе, все мужчины носили дам на руках и жертвовали ради прелестниц плащами. Видимо, это и есть романтика…

Как и закат.

Солнце упрямо висело над темным полем, лишь покраснело, смутившись пристального внимания нежданных зрителей.

И Софи краснела, хоть на нее в отличие от солнца никто не смотрел.

И она не смотрела, только слышала сквозь взволнованный стук своего сердца негромкое дыхание рядом…

— Как прошел день? — спросил Тьен, нарушая затянувшееся молчание.

— Обычно. А у тебя?

Он пожал плечами.

Она не видела, но точно знала: пожал плечами, усмехнулся косо…

— Был в ресторане.

— Весь день?

— Да. Там есть отдельные кабинеты. Платишь, и никто тебя не побеспокоит. Можно даже вздремнуть.

— В ресторане? — хотелось обернуться к нему, проверить, действительно ли у него сейчас такое лицо, как она себе представляет, такое, какое было бы у того парня, которого она знала много лет назад. Но Софи упрямо глядела на медленно ползущее к земле солнце.

— В ресторане.

Все-таки нужно было пойти с ним…

— Я ездила к Амелии, отвозила цветы для вечера, — проговорила она, словно оправдывалась неотложными делами.

Ами, верно, обиделась на то, что они не пришли.

Но она отходчивая. И любопытная. Завтра примчится узнать, что случилось.

А не случилось ровным счетом ничего…

— Я собирался, на самом деле. А когда увидел тебя… Не рассердишься, если я скажу?

— Скажи.

Как, оказывается, легко говорить, не глядя друг на друга.

Отворачиваешься, скрывая неловкость и робость, разминаешь в пальцах траву…

— Это из-за платья.

Сдержать удрученный вздох не получилось: