Но самыми жуткими были предания о Саванном Скитальце — древнем чудище, бродящем по равнинам. Кто-то утверждал, что Скиталец — божество, обитавшее на континенте еще до того, как человек перебрался через океан, другие верили, что это души замученных жаждой в саванне. Во всех историях без исключения упоминался непередаваемо чудовищный облик и душераздирающей вопль, лишавший рассудка любого, кому не посчастливилось столкнуться со Скитальцем. Однако, если в существовании ликантропов большинство взрослых остроземцев не сомневалось, Скитальца то же большинство считало легендой.

Франческа оглянулась на крышу лечебницы. Облако слепоты обволакивало верхушку минарета. По коже пошел мороз.

— Держись, — предупредил иерофант. — У Ветродуя будет болтать.

Франческа в недоумении завертела головой — за что, собственно, держаться? И тут туго обхватывавшая ее парусина исчезла. За миг падения Франческа успела посмотреть наверх — и увидела, как красная ткань, хлопнув, раскрывается в плоское крыло. Франческа повисла в лямках, мгновенно свившихся из пышной зеленой мантии иерофанта.

Руки начали зудеть.

Чарослов распознает лишь тот магический язык, которым владеет, поэтому Франческа различала только нуминус, магнус и общие волшебные наречия. Иерофантские чары оставались для нее незримыми. Однако присутствие поблизости неизвестного магического языка чарослов угадывает по уникальной синестетической реакции — у Франчески такой реакцией было покалывание в руках, которым ее организм и откликнулся на прикосновение к пропитанной иерофантскими чарами ткани.

Змей тем временем плыл над Ветродуем. Пилот провел ладонями по идущим от лямок к куполу плетеным стропам, редактируя заклинания. В тот же миг купол изменил форму и, накренившись, нырнул в восходящий турбулентный поток. Описав узкий круг в воздушном столбе, змей начал набирать высоту, потерянную во время падения.

Ветер дул холодный и сильный, но ревел не особенно громко. Франческа без труда расслышала слова иерофанта:

— Как только поднимемся повыше, отредактирую змея в прыгошют. До сада ветров он дотянет, но не дальше — текст иссякнет. Поэтому обратно без дозаправки я тебя доставить не смогу.

— Хорошо, — откашлявшись, согласилась Франческа.

Руки пилота замерли на стропах, прерывая описываемую змеем спираль. Пока иерофант делал пассы, возвращающие его на курс, змей успел провалиться на несколько футов. От резкого падения длинная коса Франчески заметалась по спине.

— Фран? — повернулся к ней иерофант.

— Сайрус, — ответила она, глядя прямо перед собой.

Он, видимо, хотел сказать что-то еще, но пришлось срочно заняться стропами.

Красное крыло описало еще круг. Когда перед глазами проплыла лечебница, Франческа заметила некоторую сумятицу среди дозорных змеев. Желтый, на котором осталась Дейдре, висел почти у самого минарета и теперь исчезал в наведенном Скитальцем облаке слепоты. Франческу снова пробрала дрожь.

Внезапный вихрь подбросил их выше и прижал Франческу к Сайрусу. Тот, как она успела разглядеть краем глаза, спешно редактировал стропы, чтобы стало посвободнее.

— Ты разве не для того уехал, чтобы стать капитаном на воздушном корабле? — спросила Франческа.

— Для того, — коротко бросил он.

Повисло неловкое молчание.

— Тогда почему вернулся?

— Служил старшим помощником на эррамском круизном судне, но мне предложили повышение до небесного дозорного. Отсюда один шаг до капитана.

— Вот как. — Франческа помолчала. — И давно ты уже тут?

— Две недели.

Она хотела спросить, почему он не сообщил о возвращении, но вместо этого вырвалось:

— Ты на ней женился?

Сайрус провел рукой по стропе.

— Нет, — почти неразличимо за негромким посвистом ветра ответил он. — А ты теперь полновесный целитель?

— Да. Гоняли нас знатно на практике.

— Еще бы.

Франческа вдруг вспомнила кое-что.

— Сайрус, можно задать тебе неожиданный вопрос?

— Этот разговор и так одна большая неожиданность, какие еще меня могут ждать сюрпризы? — рассмеялся он.

— Когда мы были вместе… ты никогда не замечал у меня на ноге браслет?

Сайрус озадаченно обернулся.

— На левой щиколотке, — уточнила Франческа. — Тонкая серебряная цепочка. Была?

— Да, конечно. Я помню.

— Серьезно? Боже всевышний, почему же ты мне не сказал?

Он пристально вгляделся в ее лицо, пытаясь понять, шутит она или нет.

— А какой смысл рассказывать тебе о твоих же собственных украшениях?

— Мы когда-нибудь говорили об этом браслете?

— Фран, беру свои слова назад: сюрпризов ты полна по-прежнему.

— Ответь все-таки. Когда ты его первый раз увидел? Мы о нем говорили?