— А как насчет тебя, Абди? — продолжал Редди. — Не каждому предоставляется возможность проверить, верны ли древние родовые предания.

Абдикадир улыбнулся и провел рукой по своим светлым волосам.

— Я, наверное, застрелю своего тысячу раз прадедушку, — пошутил он, — но зато докажу, что все эти парадоксы неверны…

Затем он перешел прямо к делу. Он ждал возвращения Байсезы не только потому, что горел желанием показать ей душ собственного производства.

— Байсеза, я прогулялся в тот кусочек двадцать первого века, вместе с которым нас забросило сюда, — сказал он. — Там я хотел осмотреть одну пещеру…

Он отвел ее в склад крепости. Там он достал большую автоматическую винтовку. Она была завернута в грязную рваную ткань, но корпус ее блестел от смазки.

— Разведка сообщила, что обнаружила тайник, — сказал он. — В тот день одной из задач нашего полета было это подтвердить.

Рядом с автоматом лежали старые советские светошумовые гранаты. Абдикадир поднял одну из них. Она была похожа на консервную банку, надетую на палку.

— Тайник оказался небольшим, но все-таки…

Джош осторожно прикоснулся к стволу автомата.

— Никогда раньше не видел такого оружия, — признался он.

— Это автомат Калашникова. В мое время его считают антиквариатом. Оружие, которое активно применялось во время вторжения советских войск в Афганистан, которое, кстати, появилось где-то за пятьдесят лет до нашего времени. Нужно признать, он до сих пор хорошо функционирует. Излюбленное оружие воинов гор. Вряд ли можно найти что-нибудь более надежное. Даже чистить не нужно, что многие из них никогда и не делали.

— Машина смерти из двадцать первого века, — тяжело вздохнул Редди. — Замечательно.

— Вопрос в том, — сказала Байсеза, — что нам с этим делать. Вправе ли мы использовать оружие двадцать первого века против, скажем так, армии из железного века, невзирая на возможные последствия?

— Байсеза, — Редди не спускал глаз с автомата, — мы не знаем, что с нами случится дальше. Мы здесь не по своей воле, и какое бы создание или явление нас сюда ни забросило, его явно не заботило наше благополучие. Я бы сказал, что в сложившейся ситуации вопросы морали не к месту, зато здорово поможет прагматизм. Разве не будет разумнее на всякий случай держать при себе эти мускулы из стали и пороха?

Джош вздохнул.

— Друг мой, ты, как обычно, сгущаешь краски. Но я вынужден с тобой согласиться.

Александр велел разбить лагерь в полукилометре от Джамруда. Вскоре там запылали костры, и вновь появилось странное поселение, являющее собой что-то среднее между военной базой и бродячим цирком. Этот день был отмечен проявлением взаимного недоверия в обоих лагерях: как британцы, так и македонцы организовали патрули по обе стороны невидимой границы.

Но на второй день лед подозрений между ними стал таять. Все началось с Кейси. Побродив немного в пограничной зоне, он вступил в словесную перепалку с низеньким, коренастым македонцем-ветераном, которому было около пятидесяти, и жестами вызвал его «пободаться». Байсеза понимала причину этой затеи: на базе «Клавиус» существовала традиция устраивать с членами отделений новоприбывших миротворцев одноминутные боксерские поединки без правил и канатов, целью которых было просто поколотить противника.

Несмотря на всю агрессию американца, всем было очевидно, что с одной здоровой ногой драться он не мог, поэтому вместо него с македонцем схлестнулся капрал Бэтсон. Раздевшись до пояса, в штанах на подтяжках, уроженец Ньюкасла казался близнецом крепыша-македонца. Быстро собралась толпа, и когда поединок начался, обе стороны стали громко болеть за своего бойца:

— Покажи ему, Джо!

— Алалалалалай!

Кейси следил за временем и остановил бой по истечении одной минуты. За это время Бэтсон успел пропустить приличное число ударов и сломать македонцу нос. Явного победителя не было, но Байсеза увидела, как между соперниками появилось уважение, признание одним видавшим виды воином другого, как это и задумал Кейси.

Желающих принять участие в следующем поединке оказалось море. Когда одному сипаю сломали руку, офицеры прекратили кровавую забаву. Но сразу же началось новое соревнование: на этот раз уже македонцы предложили солдатам Джамруда сыграть в «сфаиру», то есть мяч. Это была традиционная македонская забава, в которую играли кожаным мячом. Как и в британском регби или американском футболе, нужно было отобрать у игрока команды-противника мяч и куда-то с ним бежать. Без Кейси и тут не обошлось: он давал сигнал к подаче, следил за правилами — в общем, был в роли рефери.

Позже кто-то из томми пытался обучить македонцев правилам игры в крикет. Боулеры бросали вырезанный из пробкового дерева мяч, на котором виднелись вмятины из-за частого использования, на полосу земли, по краям которой находились импровизированные калитки, а бэтсмены с азартом размахивали самодельными битами. За игрой наблюдали Байсеза и Редди. Игра проходила хорошо, несмотря на то что порой томми приходилось становиться настоящими мимами, чтобы втолковать македонцам, что «ногу перед калиткой ставить нельзя».