Шрифт:
Болото они не прошли.
Они сидели на крошечном травяном островке, вслушиваясь в глухое чавканье и бормотанье, доносившееся со всех сторон.
Николай посмотрел на Валентина – тот сидел, низко опустив на руки кудлатую голову.
– Сволочь, – сказал Николай и, когда Валентин поднял голову, повторил, глядя в его красивое, заросшее черной курчавой бородкой лицо: – Сволочь. Самая натуральная, в масштабе один к одному, как ты любишь выражаться. Ну и я тоже, конечно, падло.
Валентин жалко сморщился и опустил голову на руки.
Николай вскинул двустволку и выстрелил вверх – сначала раз, потом другой. Дико захохотало и заухало эхо, вернулось, заплуталось где-то рядом, насмешливо выдохнуло ему в лицо:
– Сволочь.
– Сволочи, – пробормотал он.
43
Потом Андрей думал – надо было попросить их остаться. Надо было найти какие-то слова и убедить их, что они могут и должны идти вперед.
Надо было...
А он отвернулся от них и стал укладывать гравиметр в рюкзак.
Он не верил, что они уйдут. Не верил, потому что это было бы преступлением.
Четыре человека остались одни в пустыне, и каждый из четырех был в ответе за жизнь остальных. Андрей знал, верил, что иначе не могло и быть. А двое заявили, что они в ответе только за самих себя, и решили уйти.
– Они ушли, – сказал Олег.
Андрей промолчал.
– Ты слышишь? – спросил Олег.
– Да, – сказал Андрей. – Они ушли. И что же?
– Как твои ноги?
– Хорошо.
– Будто бы?
– А что? – Андрей критически оглядел свои ноги и улыбнулся. – Отличные ноги. Они меня не подведут.
Олег понял, что ничего не должен сейчас говорить. Здесь, в тайге, они вообще мало разговаривали. Они были слишком заняты и слишком уставали. Да и не было нужды в этих разговорах – каждый знал, что другой всегда рядом и никогда не оставит его. А сейчас Олег боялся, что одно нечаянное слово может выдать его страх. А ему было страшно, очень страшно, несмотря на его насмешливый тон и бодрый голос. Он не хотел признаваться себе в этом, пока не понял, что Николай и Валентин действительно уходят.
– Иди-ка сюда, – позвал его Андрей.
Олег подошел. Андрей показал ему карту.
– Кажется, мы можем сократить путь. Если идти по Толье, будет сто километров с лишним. А если на юг, в верховья Маньи, и по ней добираться до Няксимволя – не больше восьмидесяти пяти. А в Няксимволе тоже есть опорная точка. Какова идея, а?
– Но ведь придется идти через болото.
– Проходимое болото.
– Ну что ж, пойдем на Манью...
Андрей посмотрел на него и улыбнулся.
– Помнишь, мы когда-то мечтали попасть в тайгу? Может, в самом деле все мечты сбываются?
– Нашел чему радоваться, – хмуро сказал Олег.
– А почему бы и нет?
Олегу было не до веселья... Андрей уже давно хромал, и кто знает, сумеют ли они одни добраться до людей. И даже сказать об этом нельзя – ведь он и сам все видит...
Они спрятали магнитометр, немного постояли, прежде чем уйти. Было ясно и солнечно. Потом они перешли Толью и вступили во мрак. Небо и солнце остались где-то далеко, тайга обступила их со всех сторон...
Болото оказалось глубже, чем показывала карта. Трижды в тот день им пришлось перейти его. Заночевали они в сырой низине, под покровом двух огромных лохматых елей. И кажется, еще ни разу не казалась Олегу тайга такой зловещей, как в тот августовский вечер. Словно болото отрезало их от всего мира...
Подходил к концу тридцать шестой день их пути в неизвестное, и с этого пути уже некуда было отступать.
...Через три дня они дошли до верховьев Маньи. На последнем переходе Андрей уже не смог пойти с Олегом в обратный рейс. Каждый шаг давался ему с мучительным трудом, и Олег заставил его отлежаться. К вечеру, когда он вернулся, Андрею стало лучше, но на следующий день Олег все-таки решил пойти один. Ушел он рано утром, когда Андрей еще спал.
Это был несчастнейший день. Еще с ночи зачастил мелкий, настоящий осенний дождь, и зарядил основательно, дня на два, на три. Было очень холодно, Олега с самого утра знобило – во время мытарств в болоте он изрядно простыл, – и при одной мысли о том, что придется лезть в воду, он уже начинал коченеть. Но ему как будто везло – он все время шел берегом и, казалось, так благополучно и дойдет до точки и не придется мокнуть. И когда он дошел до этой проклятой скалы... Что ему было делать? Он долго стоял перед ней, прикидывая, как лучше перебраться через узкую горловину. Проще всего пройти по воде, но в этом месте было глубоко, и наверняка пришлось бы вымокнуть по грудь. Идти верхом Олег отказался – уж очень высока была гора, а он слишком устал для таких предприятий.
И Олег пошел берегом.
Берег был очень крут, изрезан расщелинами, а в одном месте словно взломан гигантским тараном, и осколки горы забили пробоину, ненадежно осели на негостеприимном склоне, ожидая случайного толчка, чтобы свалиться вниз, в кипящую воду.
Когда Олег почувствовал, как камень уходит из-под ног, и попытался схватиться за что-нибудь, было уже поздно – пальцы сжимали пустоту. От двух ударов в голову и бедро он потерял сознание. Очнулся в воде, чувствуя, как тащит его по дну могучее течение и ледяная волна врывается в его легкие, сердце, мозг... Он попытался выпрямиться, это удалось ему, и вместе со своим телом, сплющенным и раздробленным, он вытащил на берег жгучий клубок боли. Освободившись от рюкзака, он перевернулся на спину, увидел осколок белого, нестерпимо яркого неба н снова потерял сознание...