Шрифт:
Я весь – воплощение укора и обиды. Я и в мыслях не могу допустить, что кто-то может не сдержать своего слова.
– Так-то оно так, – нерешительно сказала она, и я не на шутку встревожился, – но все-таки...
– И все-таки?..
– Хорошо, – окончательно сдается она. – Я уже почти все приготовила для вас. Отпуск вам дадут, постарайтесь как следует отдохнуть и непременно поезжайте в санаторий, лучше всего куда-нибудь на юг. Будем надеяться, что это кончится.
– Угу...
– Вы что, не верите?
– Да нет, почему же. Я всегда готов верить добрым предсказаниям. Впрочем, и недобрым тоже.
– Ну, а о том, что вам следует уйти с физфака, вы и сами знаете.
– Разумеется.
– Подумайте об этом.
– Конечно.
Она пристально посмотрела на меня и вздохнула.
– И все-таки не уйдете?
– Вы угадали. – Я улыбнулся как можно спокойнее.
– Тогда запомните, – сказала она. – Осторожность и умеренность. А так как вы очень ненадежный товарищ, то еще раз – осторожность и умеренность. Что вы собираетесь делать?
– Поеду на юг, буду купаться в море и ловить рыбу.
Она встревожилась:
– Только, ради бога, никаких купаний!
– Значит, юг отпадает. Какой смысл ехать на море, если в нем нельзя купаться?
– Слушай, Шелестин, – когда она сердится, она начинает говорить мне «ты», – брось ты эти шуточки!
– Ну, какие же это шуточки?
– Не делай вида, что тебе на все наплевать.
Я поправил очки и уселся поудобнее.
– Ну, не надо сердиться, Ольга Дмитриевна. Вы же не хотите, чтобы я состроил кислую мину и начал жаловаться, что у меня нет денег, что я не могу поехать в санаторий и что мне вообще некуда ехать...
– Но можно же достать бесплатную путевку?
– Так ее же просить надо! Она стукнула по столу:
– Ох, и тип ты, Шелестин! Бить тебя некому. Не я твоя жена, я бы показала тебе...
– Это еще можно исправить.
Она рассмеялась.
– Нет, с тобой просто невозможно разговаривать... Но все-таки давай немного посерьезнее. Неужели тебе никто не может помочь? Родственники какие-нибудь есть у тебя?
– Наверно...
– Что значит «наверно»? Есть или нет?
– По предварительным подсчетам, у меня должно быть с полдюжины теток и штук тридцать кузенов и кузин.
– Ну?
– Но я не знаю не только их адресов, но даже имен.
– А брат?
– Какой брат?
– Ты же как-то говорил, что у тебя есть брат.
– А-а... Так это же бандит с большой дороги.
– Что за мистика?
Она выжидающе смотрела на меня, но я промолчал. Не мог же я, в самом деле, рассказывать ей все.
– Ну, а если у меня пока возьмешь? – нерешительно сказала она. – Разумеется, в долг?
– У женщины? – с ужасом воскликнул я.
Она со злостью хлопнула книгой по столу.
– Господи, до чего ты глуп! Тоже мне сильная, свободная личность! Набит предрассудками по уши! У женщины! – передразнила она и подала мне бумаги. – Забирай свои справки – и скатертью дорога! И не попадайся мне больше!
Она сердито глядела на меня. Я улыбнулся.
– Благодарю.
– Он еще и смеется! – возмутилась она.
– О нет, нет. – Я сразу стал серьезным. – Вы чудесная докторша и хороший человек, и я благодарен вам за все. И это уже совершенно серьезно.
– Знаю. – Она мягко улыбнулась. – И уж заодно позволь сказать, что мне будет жаль, если мы больше не увидимся. И тоже совершенно серьезно. Хотя сюда попадать все-таки не надо. И помни, что я говорила тебе.
– Да...
– Желаю удачи!
Я простился и вышел.
7
Сначала показалась его борода, потом сверкнули очки, и, наконец, сам Шелестин появился на пороге. Постоял, огляделся, небрежно бросил:
– Привет, шеф!
И направился к своей установке.
– Привет! – сказал Валентин. – Как дела?
– Нормально. Кто здесь лазил без меня?
– Майя.
Валентину хотелось поговорить с ним, но пришлось ждать и слушать щелканье переключателей. Пока Андрей не обнюхает всю эту адскую машину и не убедится, что все в порядке, он будет глух и нем. Валентин немножко знал его. Хотя куда меньше, чем можно было бы узнать за четыре с лишним года.
Впервые он увидел Андрея на вступительных экзаменах. Шелестин быстро писал, почти не останавливаясь, и брезгливо морщился. Весь его вид безмолвно говорил, что задачка глупая, неинтересная, ненужная и просто жаль тратить на нее время. Валентин подсунул ему орешек покрепче. Шелестин мигом расправился с ним и выжидающе уставился на Валентина – что дальше? Тот подбросил еще одну головоломку. Это был запрещенный удар – задача не решалась, но Малинину хотелось посмотреть, как этот лохматый меланхолик будет выкручиваться. «Меланхолик» взглянул на условие, удовлетворенно хмыкнул и погрузился в решение. Через полчаса Валентин поставил ему «отлично» и положил перед ним экзаменационный лист. Шелестин не обратил на него внимания. Прошло часа два. Валентин допросил последнего абитуриента и подошел к Шелестину.