— Хорошо, пусть полежит у меня. Я подумаю, как этот материал использовать, и поговорю с Джеффом.

Материал? Да это же готовая статья!

И при чем тут Тримейн? Это же моя тема!

Последние два предложения я немедленно озвучила.

— Ну, Джеки… — Билл начал перебирать листки бумаги, лежавшие перед ним на столе, словно пересчитывая их, как он делал обычно, когда что-то его раздражало (в данном случае — необходимость объяснять, какого черта он отнимает у меня тему. Разумеется, он бы предпочел, чтобы я проглотила это молча и безропотно!) — Ты же сама знаешь, что твоя стихия — это «острый материал» про знаменитостей всяких, сплетни там… вот фотошоу и про инопланетян на крыше у фермера — это тоже твое. А историю с похищением — оставь Джеффу. Криминальный раздел все-таки он ведет.

Все ясно! Небось, Тримейн постарался — без этого не обошлось; интриговал, гад, у меня за спиной, пока мою тему себе не выклянчил!

Но и Билл тоже хорош! Я-то его другом считала, советоваться с ним собиралась! Фиг он от меня теперь что-то узнает!

Слушать дальше я не стала — повернулась и пошла к двери.

— Джекки, но ты же сама должна понять! — воззвал Билл к моей спине. — У Джеффа и опыта побольше, и связи в полиции есть…

Я мысленно обдала его презрением — авось почувствует.

«Ройял Краун» находился на другом конце города. Я ехала туда и обдумывала планы мести.

Это моя тема была — моя! Билл не имел права у меня ее отбирать!

Похищение девочки — кто раньше всех на месте оказался? Я! Похищение Билли? Тоже я! А кого сегодня в управление полиции к двенадцати вызвали — как основного, между прочим, свидетеля? Тоже меня! Это ли не возможность еще что-то выспросить и разнюхать?!

Но пусть Джефф не воображает, что если я что-нибудь новое узнаю — то тут же ему на тарелочке принесу! Нет, отныне это будет мое собственное журналистское расследование, результаты которого у меня в любом конкурирующем издании с руками оторвут.

У меня такая фора есть — никакой Джефф, со всеми его связями в полиции, еще и близко не подобрался к тому, что я уже знаю! Посмотрим, как Билл закрутится, увидев подпись «Джеки Макалистер» в другой газете.

В «Ройял Краун», как выяснилось, не произошло ничего особенного. Несколько постояльцев (из числа тех самых ветеринаров) всю ночь играли в покер. К утру они напились, подрались, всей толпой выкатились в холл — и наскочили на стоявшую на мраморном постаменте абстрактную скульптуру — сложную конструкцию из стекла и бронзы. Скульптура грохнулась на пол и разлетелась вдребезги, порезав участников драки осколками.

Администрация отеля предпочла не поднимать шума и полицию вызывать не стала. Вместо этого вызвали врача, который обработал «боевые ранения» драчунов, и по-быстрому сменили ковровое покрытие на полу в холле, испачканное кровью и усыпанное стеклянным крошевом.

Все это поведала мне горничная с четвертого этажа, находившаяся в приподнятом настроении — похоже, у нее были «личные счеты» к этой самой скульптуре, которую приходилось ежедневно обтирать от пыли.

При желании из этого происшествия можно было бы выжать заметку строчек на двадцать с хлестким заголовком «Гости развлекаются!».

Можно было бы. При желании. Но желания-то как раз и не было.

Так что я не стала и пытаться.

В управлении полиции я тоже зря только время потратила. Следователь оказался абсолютно непробиваемым: все мои попытки задать самый невинный вопрос — например, есть ли у полиции подозреваемые — натыкались на глухую стену.

Он упорно добивался, чтобы я описала человека, который увел Билли. При этом то и дело отвлекался, отходил к телефону — потом возвращался и снова задавал одни и те же вопросы, пытаясь, как он выразился, «пробудить мою память». Даже показывал фотографии каких-то малорасполагающих к себе типов. Интересно, как я могу по фотографии опознать человека, которого видела только со спины?! Причем видела всего несколько секунд, и очень издалека!

Зато пока я там, в полиции, сидела, у меня возникла идея: не возвращаться сегодня в редакцию. Что я там не видела — Билла с Джеффом?!

Нет, лучше я съезжу в пригород — у меня как раз в сумке письмо лежит от одной старушки, у которой в доме якобы завелся полтергейст. Вот и посмотрим, что там на самом деле — может, выйдет заметочка.

Одно было плохо: получалось, что мне никак не удавалось помочь Билли Аронсону — то есть дать полицейским понять, что с его отцом не все чисто. Попытку я, правда, сделала: когда следователь под конец со вздохом спросил:

— Ну вы что, вообще ничего не помните?

— Как же, помню! — ответила я.

— А что вы помните?! — естественно, оживился он.

— Помню, как долго папаша… ну, этот самый Аронсон в туалете отсиживался — словно нарочно дожидался, пока его сына похитят!

При этом я пристально вглядывалась: не промелькнет ли в глазах полицейского хотя бы искра интереса?! Но по его невыразительному лицу невозможно было ничего распознать…

За полтергейстом я тоже съездила зря. Как старушка ни расписывала таинственно перемещающиеся вещи у нее в доме («Только что на столе очки лежали — и вдруг оказываются на кухне на полке!»), я не сомневалась, что все это — результат ее собственной рассеянности (иначе придется признать, что и у меня дома полтергейст водится — недавно я обнаружила пульт от телевизора в холодильнике!)