…они отлетели достаточно далеко от общей свалки, которую в небе устроили пегасы. Копья уже давно были потеряны, впрочем как и мечи, оставляя летунам в качестве оружия лишь их собственные копыта и зубы… но этого было достаточно и гвардейцу, и его молодой противнице.

Уайт Мун был намного опытнее Фемиды, его удары чаще достигали цели и наносили более значительные раны. Удивительным казалось то, что кобыла не теряла свою скорость, даже не смотря на несколько трещин в костях.

– признаю, ты не так уж и плоха. – Сплюнув выбитый зуб и струйку крови, мятежный дух порока усмехнулся. – Но тебе еще далеко до меня.

Коричневая пегаска оскалилась, ее бока раздувались от тяжелого дыхания… а затем что-то неуловимо изменилось. Все звуки словно бы отошли на второй план а в воздухе ощутимо запахло кровью.

Обладатель перепончатых крыльев, интуитивно потянулся к силе своей повелительницы, охотно наполнившей его тело словно пустой сосуд. Белая шкура начала сиять лунным светом, усталость бесследно исчезла а раны затянулись.

– вот и все, пташка… игры закончились. – Жеребец наслаждался иллюзией всемогущества, даруемого втекающей в него мощью полубогини.

– ты прав: игры закончились. – Приподняв уголки губ в намеке на улыбку, двоящимся голосом произнесла «рыцарь порока». – Твое предательство позабавило меня и даже было полезно… но пришло время понести наказание.

– чт…

Резким взмахом крыльев, Фемида создала порыв ветра, без труда сбивший Уайт Муна словно удар тарана. Ее тело начало сиять багровыми всполохами, раны перестали кровоточить но не зажили, глаза же вспыхнули расплавленным золотом в котором ярко выделялись угольно черные вертикальные зрачки, похожие на трещины в бездну.

– неужели ты не рад своему хозяину… дух гордыни?

Всю сущность гвардейца охватил страх, моментально превратившийся в животный ужас. Мысли из головы вымело, оставив тело на откуп инстинктам, но на этот раз вбитые в подсознание рефлексы, подвели своего владельца.

Издав крик, в котором смешались рык ярости и вопль отчаяния, белоснежный летун кинулся в атаку. Существо, в данный момент занимающее тело пегаски, радостно расхохоталось и устремилось на встречу своей жертве, что бы столкнувшись в воздухе, сбить на землю.

Сцепившись в рычащий и кусающийся клубок, они падали вниз, нанося сокрушительные удары копытами. Однако, если прежде жеребец превосходил противницу в грубой силе, теперь, из-за багрового сияния, ему не удавалось даже поцарапать коричневую шкурку. Лунный же свет, неожиданно быстро померк, оставляя слугу Луны, совершенно беззащитным.

Встреча с землей оставила след в виде неглубокой воронки, а пегасов разбросало в разные стороны.

Попытавшись подняться на ноги, гвардеец потерпел неудачу, так как множество переломов отдались болью едва ли не во всем теле. Фемида же не испытывала подобных неудобств, будучи защищенной от физических повреждений силой своего бога.

– к сожалению, я вынужден вас покинуть. – Бог пороков присел на задние ноги, что бы развести передними в стороны. – Но мне кажется, что вы и без меня, найдете множество тем для разговоров.

Багровое сияние угасло, а глаза кобылы вернулись к нормальному виду.

– что смотришь… продажная тварь. – Просипел жеребец, ненавидящим взглядом буравя стоящую перед ним пони. – Давай, убей меня и покончим с этим. Это ведь тебе приказал сделать твой хозяин?

Ответом ему было молчаливое покачивание головы.

– не смей смотреть на меня с жалостью! – Кровавый кашель вырвался из груди ночного пегаса, заставив его забиться в болезненных судорогах. – Если бы не помощь этого монстра, сейчас ты бы лежала на моем месте…

– скажи: ты действительно меня не узнаешь? – Тихим, почти плачущим голосом, спросила «рыцарь порока», в рубиновых глазах которой блеснула влага.

– с чего бы я должен узнавать тебя? – Альбинос попытался усмехнуться, но его морда лишь скривилась в болезненной гримасе.

– а мама много о тебе рассказывала… о том каким ты был самолюбивым, горделивым ублюдком, не считающимся ни с чьим мнением кроме своего. – Присев на землю, рядом с искалеченным телом, Фемида ласково провела правым передним копытцем по белой шкуре. – Даже не верится, что ты добровольно предал нашего хозяина, став служить принцессе Луне… даже не знаю, как к этому относиться, «папочка».

Последнее слово совпало с резким ударом по грудной клетке, все еще скрытой помятым и в нескольких местах пробитым нагрудником.

– аргх… тупая стерва… - Уайт Мун хотел сказать что-то еще, но тут до него дошел смысл услышанных слов.

Мутным взглядом жеребец по новому взглянул на кобылу, в рубиновых глазах которой читалась всепожирающая ненависть а в уголках губ застыла безумная улыбка. Белые грива и хвост, испачканные в земле и крови, спутались и представляли печальное зрелище, коричневая шерстка так же красовалась свежими ранами…