Друзья служили а я все грешил,

Я тогда для себя все решил.

Я сидел и по ночам играл,

И вот смотри кем я стал…

И теперь я – рок-стар!

Эксклюзивный и штучный товар.

Рок-стар! Вечный праздник бесконечный угар.

Рок-стар! Это то о чем я с детства мечтал.

Вот и стал! Но теперь я волен, болен и стар…

(Черный обелиск).

Публика неистовствовала, алкоголь, туманящие разум зелья, курительные смеси… все это лишь разжигало эмоции грифонов, напитывая силой духа тщеславия. Становясь сильнее, «рыцарь порока» увеличивал воздействие на стаи крылатых хищников, получая еще больший отклик. В эти моменты его можно было сравнить с сиренами, которые были уничтожены еще во времена правления Дискорда, задолго до появления принцесс аликорнов.

Не успели последние отзвуки первой песни затихнуть, как музыканты взяли новые аккорды, а из усилителей вновь зазвучал голос Дива:

Я продаю, себя по кусочкам,

Буква за буквой, строчка за строчкой.

Купи мое счастье, купи мою боль,

Ведь я – твой кумир, я – твой король!

За тридцать старых потертых монет,

Свой мир я продам тем кто хочет билет!

Купи мое счастье, а хочешь и душу,

Возьму и продам, продам и не струшу.

Дай мне тридцать, потертых монет,

В замен ты получишь то чего в теле нет!

А что же еще получить мог бы я!

Толпы обожанье, пустые слова!

Здесь таких как я не счесть, грифоны выжаты и сломлены.

Совесть продана и честь, дураками все заполнено.

Никуда себя не деть, я – дитя меча и молота.

И рожден чтоб умереть, под топорами двухголовыми!

(Черный обелиск).

Концерт продолжался до глубокой ночи, когда поклонники уже начали валиться с лап от усталости и сорвали свои голоса. Распрощавшись с публикой, дух тщеславия уже собирался отправиться в свои апартаменты, что бы отдохнуть после выматывающей работы, но стоило обернуться к проходу ведущему со сцены, как из темноты вышла ночная пегаска, как всегда одетая в мешковатый костюм.

– с тобой хочет говорить хозяин. – Сухо произнесла вира и не дожидаясь реакции развернулась спиной. – Поторопись.

– Руно может подождать и до утра, когда я отосплюсь и… протрезвею. – Попытался отвязаться от кобылы грифон, которому крайне не хотелось портить себе настроение, разговором с этим вечно чем-то недовольным единорогом.

– я сказала «хозяин». – Пони повернула голову и хищно сверкнула глазами. – Ты ведь не хочешь расстраивать своего благодетеля?

Нервно сглотнув, словно наяву ощутив острое лезвие у своего горла, (где уже имелся один глубокий шрам, из-за которого голос стал несколько более грубым), крылатый хищник кивнул и сипло прошипел:

– уже лечу.

***

Виру раздражала необходимость исполнять роль няньки для самовлюбленного музыканта, который только и умел что дергаться на сцене да исторгать из горла невразумительные звуки, по нелепой ошибке считающиеся пением. Однако, при всей своей нелюбви к Диву, она не могла ослушаться приказа, в особенности отданного… им.

При одном только воспоминании о том разговоре и последовавшей за ним ночи, внизу живота становилось жарко а крылья сами собой распахивались во всю ширь. Не помогали ни тренировки, ни самодисциплина, и лишь закаленная воля позволяла не отвлекаться на собственные желания.

Проводив подопечного в кабинет Голдена Руно, ночная пегаска привычно юркнула в тень, надеясь на то что на этот раз ее не попросят выйти за дверь. Взгляд золотых глаз с вертикальными зрачками, похожими на разломы в черную бездну, насмешливо скользнул по крылатой пони, заставив табуны мурашек пробежаться по коже.

– проходи, друг мой, присаживайся. – Сидящий в глубоком мягком кресле немолодой единорог, копытом указал на стул напротив себя, поставленный перед письменным столом. – Хочешь вина, может быть чего ни будь пожевать? Недавно прибыла партия яблочного сидра, прямо из Эквестрии… или может быть позвать грифоншу или кобылку?

От приторного дружелюбия сквозившего в голосе Дискорда, занимающего тело своего жреца, буквально сводило зубы. Попав в подобную ситуацию, даже самый недалекий кретин, начал бы подозревать нечто нехорошее, что ему приготовил бог пороков.

Ловя острыми ушами каждый звук, Вира старалась даже не шевелиться и дышала через раз. Не так уж и часто ей доводилось лично встречаться с хозяином, тем ценнее для кобылы были эти минуты.

– благодарю, господин, не стоит утруждаться. – Див все же занял предложенное место, всем своим видом выдавая охватившее его напряжение. – Могу я узнать причину, по которой вы пожелали меня видеть?

– для воплощения порока, ты слишком скучный. – Разочарованно заявил единорог. – Хочешь сразу перейти к делу? Хорошо.

Рог жеребца сверкнул и на столе появился свиток, скрученный в тугую трубку.

– разверни. – Прозвучал властный приказ, которому было нельзя не подчиниться.

Грифон осторожно развернул широкий лист бумаги и держа его перед собой, тем самым отгораживаясь от взгляда золотых глаз, стал с преувеличенным интересом разглядывать картинку.

Вира, поддавшись любопытству, вылезла из тени и расправив крылья для большей устойчивости, приподнялась на задних ногах. Оказалось что в лапах духа тщеславия, находился плакат с изображением величественного здания, над которым находилась надпись: «Открытие большого Кантерлотского театра!».