— Что ты видела, — сказал Азриэль, и я постаралась не вздрогнуть, когда он оказался сбоку от меня, хотя я не видела, как он двигался. Снова.

Элейн остановилась на середине лестницы. Медленно, она развернулась к нему.

— Я видела молодые руки, иссохшие от старости. Я видела коробку из черного камня. Я видела огненное перо, которое приземлилось на снег и растопило его.

Меня чуть не вывернуло. Один взгляд на Нэсту подтвердил, что она тоже почувствовала это. Увидела это.

Безумие. Элейн вполне могла сойти с ума –

— Оно рассердилось, — тихо сказала Элейн. — Оно очень сильно рассердилось, что у него что-то забрали. Так что оно заберет что-то у них в наказание.

Мы ничего не сказали. Я не знала, что сказать — о чем спросить. Если Котел и с ней что-то сделал...

Я столкнулась с Азриэлем, выставив между нами руку.

— Что это значит?

В светло-коричневых глазах Азриэля что-то появилось, когда он изучал мою сестру и ее слишком худое тело. И, не сказав ни слова, он рассеялся. Мор еще долго после его ухода смотрела на место, где он стоял.

Я подождала, пока все не уйдут — Кассиан и Рис ускользнули, чтобы обдумать возможности и недостатки наших потенциальных союзников, Амрен разбушевалась, чтобы избавиться от нас, и Мор ушла, чтобы насладиться, как она думала, последними мирными днями города, ее голос все еще был хрупким — прежде чем я затащила Нэсту в гостиную.

— Что случилось в Высеченном городе с тобой и Амрен? Вы не рассказали.

— Все было хорошо.

Я сжала губы.

— Что случилось?

— Она привела меня в комнату, наполненную сокровищами. Странными предметами. И они... — она потянула за облегающий рукав своего платья. — Некоторые из них хотели причинить нам боль. Как если бы они были живыми — имели сознание. Как... как во всех тех историях и лжи, которые нам скармливали за стеной.

— С тобой все в порядке?

Я не нашла никаких признаков повреждений на их обоих, и ни одна из них ничего не сказала –

— Это была тренировка. С формой магии, предназначенной для отпугивания злоумышленников, — она будто отвечала урок. — Как это будет со стеной. Она хотела, чтобы я разрушила их защиту — нашла слабые места.

— И исправила их?

— Просто нашла слабые места. Починка — другое дело, — сказала Нэста, ее глаза смотрели вдаль, когда она нахмурились, глядя на все еще открытые книги на низком столике перед камином.

Я вздохнула.

— Ну... хоть это прошло хорошо.

Ее взгляд снова заострился.

— У меня не получилось. Ни разу. Так что нет. Это не прошло хорошо.

Я не знала, что сказать. Сочувствие, вероятно, не дало мне промолчать. Так что я решила пойти другой дорогой.

— Нам нужно что-то делать с Элейн.

Нэста застыла.

— И какой выход ты видишь? Позволить твоему мейту забраться в ее разум, чтобы изменить существующее положение вещей?

— Я никогда этого не сделаю. Не думаю, что Рис вообще может... исправлять такие вещи.

Нэста шагнула к темному камину.

— У всего есть цена. Может, ценой ее молодости и бессмертия стала частичная потеря рассудка.

У меня подогнулись колени, и я села на мягкий диван.

— Какова была твоя цена?

Нэста остановилась.

— Возможно, видеть страдания Элейн — в то время, как я сама цела и невредима.

Я поднялась на ноги.

— Нэста –

— Не беспокойся.

Но я догнала ее, когда она уже шагала по лестнице. По ней спускался Люсьен — и вздрогнул при виде Нэсты.

Он отошел, чтобы она смогла пройти, и она пронеслась мимо его. От взгляда на его напряженное лицо я замерла — и вернулась в гостиную.

Я плюхнулась в ближайшее кресло, с удивлением обнаруживая, что на мне все еще мое черное платье, когда ткань оцарапала мою голую кожу. Как давно мы вернулись из Высеченного Города? Полчаса назад? Меньше? Разве я ходила в Тюрьму этим утром?

Было похоже, что прошли дни. Я опустила голову на расшитую спинку кресла и наблюдала, как Люсьен сел на подлокотник ближайшего дивана.

— Долгий день?

Я заворчала в ответ.

Его металлический глаз сощурился.

— Я думал, что Тюрьма — еще один миф.