Кровь запеклась у тонкого пореза на его шее, засохшие кусочки посыпались, когда Тарквин посмотрел на людей в комнате и сказал:

— Оставьте нас.

Никто не осмелился дважды взглянуть на него, прежде чем выйти.

В прошлое мое пребывание здесь я совершила ужасную вещь. Я лгала и украла. Я вторглась в его мысли и обманула его, заставляя поверить в мою невиновность. Безобидность. Я не виню его за кровавые рубины, которые он послал. Но если он попытается отомстить сейчас...

— Слышал, что вы двое очистили дворец. И помогли очистить остров.

Его слова были сухими — безжизненными.

Мор наклонила голову.

— Твои воины храбро сражались рядом с нами.

Тарквин проигнорировал ее, уставившись на меня своими бирюзовыми глазами. Осматривая кровь, раны и кожаные доспехи. Потом связь мейтов на моем пальце, тусклую звезду сапфира, кровь просочилась между аккуратными изгибами и дугами металла.

— Я думал, что ты пришла, чтобы закончить начатое, — сказал мне Тарквин.

Я не осмелилась двинуться.

— Я слышал, что Тамлин забрал тебя. Потом я услышал, что Весенний Двор пал. Рухнул изнутри. Его люди восстали. И ты исчезла. И когда я увидел несущийся отряд иллирийцев... Я думал, что вы пришли и за мной тоже. Чтобы помочь Хайберну прикончить нас.

Вариан не сказал ему — о сообщении, которое он отправил Амрен. Не призыв к помощи, а торопливое предупреждение, чтобы Амрен себя спасла. Тарквин не знал, что мы придем.

— Мы бы никогда не стали союзниками Хайберна, — сказала Мор.

— Я разговариваю с Фейрой Арчерон.

Я никогда не слышала, чтобы Тарквин говорил с таким тоном. Мор ощетинилась, но промолчала.

— Почему? — спросил Тарквин, на его доспехах сверкал солнечный свет — на этих изысканных, перекрывающих друг друга чешуйках, сделанных по подобию рыбной чешуи.

Я не знала, что он имеет в виду. Почему мы обманули его и обокрали? Почему мы пришли на помощь? И то, и другое?

— Мы мечтаем об одном и том же, — все, что я смогла придумать в ответ.

Единое царство, в котором низшие фейри больше не будут унижаться. Лучший мир. Противоположный тому, за который сражается Хайберн. За который сражаются его союзники.

— Так ты оправдываешь свою кражу?

Мое сердце заколотилось.

Рисанд сказал из-за моей спины, скорее всего рассеявшись:

— У меня и моего мейта были причины, Тарквин.

Мои колени почти подогнулись от спокойствия его голоса, от забрызганного кровью лица, на котором все еще не было следов ранений, от темной брони — близнеца брони Азриэля и Кассиана — которая осталась нетронутой, не считая пары легких царапин, которые я едва различила. Кассиан и Азриэль?

В порядке. Присматривают за ранеными иллирийцами и разбивают лагерь на холмах.

Тарквин посмотрел на нас.

— Мейт.

— Разве это не было очевидно? — спросил Рисанд, подмигивая.

Но в его глазах была острота — резкая и призрачная.

Моя грудь сжалась. Король оставил какую-то ловушку –

Его рука скользнула по моей спине. Нет. Нет — я в порядке. Злюсь из-за того, что не увидел, что это была иллюзия, но... В порядке.

Холодный гнев на лице Тарквина почти не изменился.

— Когда ты вошла в Весенний Двор и обманула и Тамлина о своей истинной природе, когда ты разрушила его территорию... Ты оставила открытую дверь для Хайберна. Они пришвартовались к его гаваням.

Не сомневаюсь, чтобы подождать, пока рухнет стена, и потом двинуться на юг. Тарквин зарычал:

— Было легко добраться до моей границы. Вы сделали это.

Могла бы поклясться, что почувствовала, как Рис вздрогнул по связи. Но мой мейт спокойно сказал:

— Мы ничего не сделали. Хайберн решает, как действовать, а не мы, — он дернул подбородком на Тарквина. — Мои воины останутся в лагере на холмах, пока ты не убедишься, что в городе безопасно. Потом мы уйдем.

— За это время вы опять планируете что-то украсть?

Рис застыл. Сомневаясь, поняла я, стоит ли извиняться. Объясняться.

Я избавила его от этого выбора.

— Окажите помощь своим раненым, Тарквин.

— Не приказывай мне.

Лицо бывшего адмирала Летнего Двора — принца, который командовал флотом в гавани до тех пор, пока на него не возложили титул. Я заметила усталость, затуманившую его глаза, гнев и горе.

Умерли люди. Много людей. Город, который он так упорно восстанавливал, люди, которые пытались побороть прошлое, шрамы, оставленные Амарантой...