Я взглянула на ее руку — ту, которой она указала на Короля Хайберна. Рис не увидел даже следов особых способностей у обеих моих сестер. И все же в тот день в Хайберне, когда Нэста открыла глаза... Я видела это. Видела что-то великое и ужасающее за ними.

— Но все же, почему вы здесь?

Она вырвала свою книгу из рук Кассиана, который позволил ей сделать это, но все же остался стоять рядом с ней. Наблюдая за каждым вдохом, каждым движением.

— Я хотела увидеть тебя, — сказала я тихо. — Посмотреть, как у тебя дела.

— Проверить, приняла ли я свою участь и благодарна ли за то, что стала одной из них?

Я набралась решимости.

— Ты моя сестра. Я видела, что они навредили тебе. Я хотела проверить, в порядке ли ты.

Низкий горький смех. Но она повернулась к Кассиану, осмотрела его, как если бы она была королевой, сидящей на троне, и объявила всем нам:

— Какая мне разница? Я всегда буду молодой и красивой и никогда не вернусь к льстивым придуркам за стеной. Я могу делать, что пожелаю, так как, видимо, здесь никто не следует правилам, манерам или нашим традициям. Возможно, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты втянула меня в это.

Рис положил руку между моими лопатками, прежде чем слова поразили свою цель.

Нэста фыркнула.

— Но не меня тебе нужно проверять. У меня мало что было поставлено на карту как там, за стеной, так и здесь.

Ненависть струилась по всему ее лицу – ненависти было достаточно, чтобы мне стало плохо. Нэста зашипела.

— Она не выходит из комнаты. И не перестает плакать. Она не ест, не спит, не пьет.

Рис сжал челюсть.

— Я много раз спрашивал тебя, нужно ли тебе что-то –

— Почему я должна позволять любому из вас, — последнее слово было для Кассиана как яд гадюки, — приближаться к ней? Это касается лишь нас.

— Мейт Элейн здесь, — сказала я.

Произносить это в присутствии Нэсты было неправильным решением.

Она побледнела от ярости.

— Он не такой человек для нее, — прорычала она, наступая на меня достаточно, чтобы Рис поставил между нами щит.

Как если бы он тоже увидел ту огромную силу в ее глазах в тот день в Хайберне. И не знал, как она может проявиться.

— Если вы подпустите того мужчину близко к ней, я...

— Что ты? — пропел Кассиан, небрежно оглядывая ее, когда она остановилась примерно в пяти футах от меня.

Он поднял бровь, когда она повернулась к нему.

— Ты не присоединилась ко мне для тренировок, и я, черт возьми, уверен, что ты не постоишь за себя в бою. Ты не захотела поговорить о твоих силах, так что ты определенно не сможешь ими овладеть. И ты –

— Заткни свой рот, — огрызнулась она, выглядя как никогда не проигрывающая императрица. — Я сказала тебе держаться от меня подальше, и если ты –

— Ты становишься между мужчиной и его мейтом, Нэста Арчерон, и ты столкнешься с самыми ужасными последствиями этого решения.

Ноздри Нэсты раздулись. Кассиан лишь криво усмехнулся.

Я вмешалась:

— Если Элейн не сможет это сделать, то она не увидит его. Я буду принуждать ее к этой встрече. Но он действительно хочет увидеть ее, Нэста. Я спрошу от его имени, но решение будет за ней.

— Мужчина, который продал нас Хайберну.

— Все гораздо сложнее.

— Что ж, это определенно станет намного сложнее, когда отец вернется и не найдет нас. Как ты планируешь рассказать ему обо всем этом?

— Судя по тому, что он месяцами не посылал весточки с континента, я позабочусь об этом позднее, — отрезала я.

И я благодарна Котлу за это — что он не торговал на какой-нибудь более прибыльной территории.

Нэста лишь покачала головой, поворачиваясь к креслу и своей книге.

— Мне все равно. Делай, что хочешь.

Ужасное разрешение, если не признание, что она все еще доверяет мне достаточно, чтобы сначала проявить внимание к нуждам Элейн. Рис приподнял подбородок в молчаливом приказании Кассиану уйти, и я последовала за ними, сказав напоследок:

— Мне жаль, Нэста.

Она не ответила, неподвижно сидя в кресле со своей книгой, и просто проигнорировала нас. Даже пощечина была бы лучше этого.

Когда я посмотрела вперед, то обнаружила, что Кассиан тоже смотрит на Нэсту.

Почему никто до сих пор не упомянул, что глаза Кассиана сияли, когда он смотрел на мою сестру?

С грустью. И тоской.

Солнечный свет заливал комнату.

Все шторы раздвинуты так широко, насколько это возможно, чтобы впустить как можно больше солнца.