Дафния нажимает на включатель, расположенный у неё над головой. Включатель тоже весь зарос пылью и никак не реагирует на её нажатие. Запах табака делается уже просто нестерпимым. «Должно быть, этот человек дымит как паровоз. Нет, с домом определённо надо что-то делать. Иначе потенциальные покупатели разбегутся уже на подходе к нему».

Кончики пальцев онемели от холода. Мокрые волосы неопрятными прядями прилипли к голове. Влажные насквозь брюки тесно впились в бёдра. С неё хватит! Сегодня она точно не станет осматривать этот жалкий домишко, пытаясь обнаружить в нём хоть что-то хорошее.

– Вот! – Уоллес возникает перед ней так же неожиданно, как и исчез. В руках он держит небольшое голубое полотенчико, совсем ветхое. – Всё, что смог здесь отыскать. По крайней мере, оно сухое.

Она молча берёт полотенце и, не говоря ни слова, прижимает его к лицу. Оно грубое на ощупь. Потом начинает вытирать им волосы. «Представляю, на что похожа сейчас моя голова, – размышляет Дафния, даже не пытаясь прибегнуть к помощи расчёски. – Готовая клоунесса, да и только. Вот пусть себе и наслаждается цирковым представлением, – раздражается она ещё больше. – Сам виноват!»

– Итак, с чего начнём? – интересуется он.

Дафния молча вручает ему полотенце и щелкает замком кейса. Достаёт оттуда рулетку, блокнот, ручку.

– Я со всем справлюсь сама, – сухо роняет она. – Если надо будет уточнить какие-то детали, я спрошу вас.

Он молча кивает, поджимая губы. У Дафнии такое ощущение, что он с трудом сдерживает смех. И что такого смешного она ему сказала? Или это очень забавно, когда ты видишь перед собой вымокшую до нитки женщину, к тому же продрогшую до самых костей? Кстати, по его вине!

– Отлично! – коротко комментирует он её решение. – Тогда не буду вам мешать.

Он исчезает за одной из дверей, а она открывает свой блокнот и плотно сжимает челюсти, стараясь не стучать зубами. Будет самым настоящим чудом, если этот визит не обернётся для неё в итоге пневмонией. Ах, как хорошо было бы держать сейчас в руках чашечку горячего чая! Или вообще что-то тёплое… что-то такое, что грело бы руки. Но, судя по всему, об этом даже не стоит мечтать. В доме, поди, и чайника-то нет!

Она начинает обмерять холл. Кажется, сегодня она продемонстрирует клиенту рекордную скорость оценочного осмотра дома.

Спустя час с небольшим всё закончено.

Довольно быстро Дафния понимает, что дом не так уж и плох, как показалось ей в первое мгновение, и вполне пригоден к продаже. Да, какие-то мелочи, безусловно, царапают глаз. Например, неприглядное тёмное пятно в нижней части стены в одной из спален. Но это действительно мелочь в сравнении с остальным. Главное – дом хорошо спланирован, и в нём всё продумано: каждое помещение целесообразно. Две большие спальни, а между ними ванная комната. Очень удобно! И разумно тоже. Неожиданно очень светлая и тоже большая кухня во всю ширину дома. Кухня – это, пожалуй, самое привлекательное, что есть в этом доме, если смотреть на него глазами потенциального покупателя. А ещё – небольшая, но очень уютная гостиная с камином. Наверняка, когда горит камин, в помещении тепло и комфортно. Вот бы кто-нибудь додумался растопить его прямо сейчас!

Что касается внешнего оформления и декора, то всё просто ужасно! Кажется, этот человек и понятия не имеет, как именно должно обустраивать дом изнутри. Ну, да всё это легко исправить. Конечно, древние обои следует содрать со всех стен и просто покрасить их каким-нибудь колером. Отвратительные шторы с цветочным узором и допотопный тюль тоже вон! Старые деревянные полы нужно будет отдраить песком добела, потом вымыть и покрыть лаком. И будут смотреться очень красиво. Вся мебель… не мебель, а откровенная рухлядь. Такое впечатление, что эти диваны и столы ещё помнят времена, когда случился потоп. Мебель тоже на свалку! Незамедлительно! Она же вся насквозь провоняла табачным дымом. Иначе им никогда не избавиться от этого стойкого и едкого запаха, которым, кажется, пропитан каждый уголок.

В доме практически нет никаких безделушек и просто вещей, создающих атмосферу уюта. Ни настольных ламп, ни декоративных ваз или просто ваз для цветов, ни забавных сувениров и прочих пустяков, которыми обычно заставляют каминную полку. На ней лишь одиноко пылятся настольные часы с застывшими на месте стрелками. Стены тоже везде голые. Разве что на кухне висят несколько фотографий в рамочках, запечатлевших четвёрку одних и тех же людей: сам хозяин, темноволосая молодая женщина с короткой стрижкой, такой же темноволосый малыш двух или трёх лет и сухонький старичок.

Правда, в гостиной на стене висит икона Святейшее Сердце Иисуса, и перед ней, как ни странно, даже горит лампада в подставке из красного стекла. А в одной из спален, той, что побольше, красуется литография с картины Констебля. Картина висит прямо над изголовьем широкой двуспальной кровати. Голые матрасы прикрыты оранжево-розовым покрывалом с вышивкой «фитильками». Ни подушек, ни простыней.

По всему видно, в этом доме Уоллес больше не живёт. Скорее всего, здесь вообще никто не живёт. Гардеробы в обеих спальнях стоят пустые: ни единого предмета одежды. Можно не сомневаться, что допотопного вида комод в большой спальне тоже пуст. В небольшой гладильной комнате одиноко валяется серое полотенце. Поди, такое же колючее, как и то, что ей дали. В ванной комнате нет ни зубных щёток, ни лезвий для бритья, ни даже кусочка мыла.