Дмитрий кивнул и тоже присел на кровать Лиссы, посмотрев на фото возле прикроватной тумбочки, их совместное фото с Кристианом, фото с Роуз, когда им лет по десять и фото трех счастливых пар на Андросе.

— Не знал, что Лисса так любит фотографии. — Он взял в руки рамку с фото десятилетних девчонок.

— Она очень сентиментальна, а после помолвки это ухудшилось во сто крат. — Засмеялась Роуз, протянув ему кусочек пиццы на картонной тарелке.

— Роуз, так о чем ты хотела поговорить? — Спросил Дмитрий, кожей ощущая некую неловкость, которой между ними никогда не было.

— Сначала ешь, не хочу, чтобы ты вылетел отсюда голодным, если вдруг тебя что-то ужалит.

— Ты что-то задумала. — Вздохнул Дмитрий обреченно, говори, я так хочу есть, что даже твои авантюры меня не остановят.

— Хорошо, — согласилась девушка, — тебя не достает, что все нас сводят? Все жалеют тебя, осуждающе смотрят на меня и говорят, что нам обязательно нужно помириться?

— Мы не в ссоре, мы просто разошлись. — Утвердительно изрек Дмитрий, принявшись за пиццу. — Но, есть конечно неудобства.

— Вот, так может, сделаем все по старому плану?

— В смысле старому? — Не понял Дмитрий.

— Как на острове в первое лето, скажем, что мы вместе, только все хрупко и не лезьте с расспросами. — Роуз вытерла руки о салфетку и, сложив их в замок, уперлась подбородком.

— Притворятся парой? Как оригинально, Роуз. — Дмитрий потянулся за новым куском.

— Зато никто не будет дышать нам в спину! Все отстанут с расспросами, на тебя перестанут смотреть как на тяжело больного.

— Ты права, давай сначала поедим. — Дмитрий задумался. — Не думал, что ты сумеешь отвлечь меня от пиццы.

— Дмитрий, ну это же гениально, и не в первый раз.

— Да, и мы оба помним, чем он закончился, мы же попали в собственную ловушку. — Погоди, ты думаешь, что у нас опять получится? Роуз! — Дмитрий поднялся с места и зашагал по комнате. — Я же сказал, это все. Я хотел сохранить цивилизованное общение ради общих друзей, но прежних чувств не будет. Уловки не помогут.

— Хорошо. Давай забудем об этом предложении? Я много раз говорила, как мне жаль, я оправдывалась и прикрывалась тем, что ничего не помню. Теперь, я принимаю все произошедшее, я ударила тебя в спину, я очень обидела тебя, но я разрушила не только то, что было дорого тебе, я отняла все у себя, я хваталась за наш секс без обязательств как за соломинку, потому что я не могу дышать без тебя.

— Роуз, перестань. Я не могу это слушать. — Дмитрий повернулся лицом к окну, наблюдая как, там разыгрывается настоящая буря под стать его внутреннему состоянию.

— Ты права в одном, мне надоело, что все жалеют меня. Сначала из-за тебя, теперь из-за Рейчел, а перед этим была Таша. Я просто не умею выбирать женщин, когда я не ввязывался в отношения, длящиеся дольше одной ночи, все было проще, и я намерен, вернутся к этому сценарию. С сегодняшнего дня, тема наших отношений закрыта.

— Наказывая меня, ты наказываешь и себя. Ты сам говорил, что любишь меня.

— Я никогда не отрицал. Пускай я наказываю себя, но это мое решение, это расплата за глупость и недальновидность. Лучше сейчас потерять палец, чем потом лишиться всей руки. — Дмитрий говорил жестко. Сегодняшний вечер — последний раз, когда мы позволяем себе вспоминать то, что было.

— Как скажешь, я вообще не узнаю тебя, ты спокойно предоставил другим расхлебывать проблемы с Рейчел, а сам изображаешь королеву драмы. За тебя борется Адриан и вообще малознакомая тебе Анна.

— Когда-то нужно дать Адриану возможность показать всем, что он достоин стать главой клана. Я всегда верил в него, но он сам сомневался, сейчас, он уладит все, и больше никто и никогда не будет говорить, что он всего лишь неудавшийся отпрыск Натана. Для него важно мнение семьи, а для меня, — он задумался, — Ивашковы — не моя родня.

Роуз кивнула, хоть он этого и не мог увидеть стоя спиной, но чувствовал и знал, каждый ее жест. Тихонько на полу пальцах, она подошла к парню и замерла в каком-то полушаге от него.

— Как всегда твое странное благородство, говоришь, они тебе не родня и выгораживаешь вперед Адриана. В тебе столько сомнений, столько колебаний, о которых ты сам ничего не знаешь, товарищ. Ты не скала, ты человек, раз уж сегодня последний вечер откровений, я скажу, как я чувствую. — Она положила руку ему на плечо, чтобы повернуть его к себе лицом, но парень сопротивлялся. — Когда ты стал трусом? Я хочу смотреть тебе в глаза, завтра этого уже не будет.

Дмитрий нехотя развернулся, и стал лицом к Роуз, его челюсти были плотно сжаты, на лице гуляли желваки, дыхание было тяжелым.

— Ты сейчас проявляешь слабость, а не силу! Я отступлю от тебя, как ты этого попросил, только ты не этого хочешь, ты хочешь убежать от возможной боли, от уязвленной гордости. Но никто, слышишь, никто, — Роуз взяла его за подбородок крепкой хваткой, заставив смотреть ей прямо в глаза, — никогда не будет любить тебя, как люблю я. А теперь, уходи и пообещай, постараться делить территорию кампуса и время с нашими друзьями поровну.