Доминик издал протяжный вздох и повернулся к пленнику.

– Господин Ари, разрешите пройти.

Мужчина шагнул в сторону.

– Господин лейтенант, - заговорил он, когда Доминик с детьми прошли внутрь.
– Я понимаю, что вам нужно возвращаться к служебным делам, но я хочу попросить об услуге. Небольшой, но очень важной.

– Я здесь не за тем, чтобы оказывать услуги, господин Квинтус.

– Я...
– мужчина говорил очень быстро.
– Я здесь уже довольно долго... и мне... мне нужно в туалет, - он заговорил тише.
– Всего несколько минут.

– Это исключено, господин Квинтус.

– Умоляю вас! Эти люди очень милы и приветливы. К тому же, здесь дети. И я бы не хотел... делать этого при них. Прошу, я быстро. Я даже в гальюн не пойду, могу всё сделать через фальшборт. Можете поставить охрану, если хотите! Только не вынуждайте меня делать это здесь. Пожалуйста.

Харальд задумался, затем помотал головой.

– Нет, господин Квинтус. Придется терпеть, - он развернулся и взялся за дверь.

– Вы гад, - внезапно произнесла Люсия. Всё время она молчала. В её голосе звучала такая злость, какой Доминик за ней раньше не замечал.

Впервые Харальд выглядел почти расстроенным. Он закрыл дверь и запер её на замок. Доминик слышал, как по ту сторону вращается запорный механизм и понял, что выбраться отсюда у них не получится. Если судно начнет тонуть или загорится, они обречены. Если погибнет команда, они умрут от голода. Если этот человек, Ари, окажется каким-нибудь сумасшедшим, он может убить их во сне. Харальд прав, этот день, действительно, трудный.

Доминик оперся спиной о дальнюю стену и позволил себе упасть на пол. София уселась слева от него, а Люсия справа. Обе крепко прижались к отцу.

Ари уселся у стены напротив.

– Простите. Эти люди не отличаются теплотой и пониманием.

– Как долго вы здесь находитесь?

– С самого утра. Весь день провел в машине. Мне завязали глаза, так что, я даже не знаю, где мы находимся.

– Мы в Киле.

– О, значит, это объясняет перемены погоды. Днем заходил капитан и представился. Это был единственный человек, с которым я разговаривал за всё это время. Я искренне прошу прощения. У меня и так больной живот, а я тут уже так долго, что стало только хуже.

– Не нужно извиняться. Мы все здесь не по своей воле.

– Мне жарко, папа, - внезапно сказала София и скинула пальто.

Ари улыбнулся.

– Жаль, здесь нет окна. Полагаю, время от времени, сюда будет проникать морская вода, но я лично смогу это пережить.

Доминик помог дочерям устроиться поудобнее, затем сам снял пальто и ослабил галстук. Становилось, действительно, жарко. Его удивил контраст с холодной палубой снаружи, но он пришел к выводу, что в данном случае, всему виной близость к кочегарке и ограниченность пространства. София тихо кашлянула и он прижал её ближе к себе.

– Мне не нравится этот человек, - сказала Люсия.

– Какой? Офицер?

– Тот, которого я назвала гадом. Прости, папочка. Я совсем не хотела ругаться.

– Он и есть гад.

– Я скучаю по маме.

– Я тоже, но мы ничего не можем поделать. Придется играть по его правилам.

– Верное решение, - отозвался Ари.
– Я знаю этих людей. У них Грандиозные Планы. Именно так, с большой буквы "Г". После Великой войны До начала Второй мировой войны, Первая мировая в западной историографии называлась Великой войной. солдаты подавлены и готовы делать всё ради короля или страны. Мне жаль людей, вроде Дитриха. Они не понимают, что сейчас находятся под влиянием той же пропаганды, что и их отцы 20 лет назад.

– Вы воевали?
– спросил Доминик.

– Нет, я был женат и занимался преподаванием. Слава богу, меня не призвали. Но сомневаюсь, что это может сыграть какую-то роль в моем нынешнем положении. Я готов отдать жизнь за Германию и, если Фюрер решил, что в данном положении от меня толку больше, то так тому и быть!

– Думаете, ему есть дело до таких, как мы?

Ари задумался.

– Трудно сказать. Гестапо последние годы играет в очень странные игры. К тому же, когда я был ребенком, их не существовало.

– Жестокость обычных людей бывает безгранична, - сказал Доминик.
– Мою жену...
– но он не закончил.

– Простите, - сказал Ари, глядя в пол.

– Я не понимаю, почему именно мы. Не понимаю, почему они так прицепились к нашей скромной семье. Мы же - никто.

– Я пытался разузнать. Когда на пороге моей лаборатории появились люди в черных плащах, я оказался настолько глуп, что решил, будто они ищут кого-то другого! Кого-то другого! Только представьте! Прежде чем осознать свою ошибку, мне накинули на голову мешок и сунули в машину. Меня привезли сюда в том, что было тогда на мне и всё. И, вот, я сижу здесь и жду ответов.