Фэйрфакс, Вирджиния. Наши дни.

1

Старик, наконец, умер.

Кейт смотрела на надгробие и думала о том, как бы её отец рассердился, если бы узнал, что оно стоило государству целых 13 тысяч долларов. От этих мыслей она горько улыбнулась. "Никогда не трать ни цента, не будучи уверенной, что он к тебе вернется, тыковка, - постоянно повторял отец.
– А то будешь жить, как мать - по уши в долгах и кредитных картах". После этого он обычно улыбался и теребил её волосы, даже тогда, когда она стала выше его на целый дюйм, а мать давно уже умерла. Таким был её отец, полным добродушного упорства, когда считал, что знает, как лучше. Наверное, все отцы такие.

Эти воспоминания вызвали у неё улыбку. Вспоминать об этом было гораздо лучше, чем вспоминать о том, каким он был последние двенадцать часов своей жизни. Он лежал на больничной кушетке, окруженный бесчисленными проводами и трубками, в то время как, две дюжины кретинов околачивались рядом и пытались поймать его последние слова.

Пресса так увлеклась освещением его смерти, что это стало неожиданностью для всех. "Таймс" назвала его "самым могущественным вице-президентом со времен Дика Чейни". Что бы это ни значило, тон был хвалебным. Все его успехи и достижения были изложены в воскресном приложении, статья была снабжена обилием дат и фотографий. Разумеется, в этом списке не было ни Кейт, ни её брата. Она полагала, что, раз уж ты решил взбираться вверх по политической лестнице, твоя семья становилась чем-то вроде аксессуара - костюма или прически - необходимого, да, но вряд ли, достойного отдельного упоминания.

– Ты бы никогда не сказал нам об этом, даже если бы и признал, что это правда, да, папа?

Она покраснела, когда поняла, что произнесла это вслух. Наверное, так думать несправедливо. Даже во время последних выборов отец всегда находил время для них с Бобби. Она полагала, что многие девушки пришли бы в восторг, оказавшись внутри самой большой в мире политической кухни, но Кейт всегда держалась строго выверенного плана. В отличие от брата, который летел по жизни метеором, менял одну работу за другой, пока не осел в секретном аналитическом центре в столице.

До смерти отца Бобби лишь однажды побывал у него в больнице. Для него это было нормально, и не потому что он отца любил меньше, чем Кейт. Он был просто недоступен. Она была уверена, что всё это время он был в городе, занимаясь своими делами. Скорее всего, напивался с дружками до потери сознания в своем любимом борделе в Чайнатауне. Она спросила себя, не в этом ли состоит суть понимания мужчин?

Зазвонил мобильник, и Кейт подпрыгнула от неожиданности. Поначалу, она не хотела отвечать, но потом решила, что бесконечно прятаться не получится.

– Алло?

– Привет, Кейтлин. Говорить можешь?

Только её крестный называл её полным именем. Кейт это бесило.

– Как дела, Готфрид?

– Слушай, я только что вернулся в город. Нужно поговорить. Можешь приехать?

Она вздохнула.

– О чём говорить, хоть?

– Не хотел бы обсуждать это сейчас.

– Не хочешь обсуждать сейчас, я не буду слушать потом.

На другом конце провода воцарилось молчание, Кейт даже представила, как он хмурится.

– Ладно. Дело в твоём... скажем так, наследстве. Понимаю, что сейчас не время, но будет лучше, если обсудим всё сегодня.

– Оглашение завещания было два дня назад, Готфрид. Если ты не забыл...

– Это важно, - резко сказал он, перебивая её.
– Публично об этом говорить не стоит. Это приложение, лично для тебя.

– Приложение?

– Твой отец составил его всего неделю назад. Указания были четкими и недвусмысленными. Передать лично тебе и только после его похорон. Этим утром я решил, что время пришло, - снова молчание.

Она поправила ремешок на платье и начала дрожать. Оделась она совсем не по погоде, только в черное платье.

– Только для меня?

– Ни для Роберта, ни для остальной родни, ни даже для меня. Но оно очень важное. Так, ты приедешь?

– Послушай, Готфрид, - какое бы оправдание придумать? Ничего не приходило в голову.
– Сейчас не лучшее время. Может, я...

– Я уже послал к тебе Ланса на вертолете. Он доберется до твоей квартиры через несколько минут.

Как обычно. Поэтому они с отцом так долго продержались - никакого терпения.

– Я не дома. Я на кладбище.

– На кладбище? А что ты там делаешь?

– Не знаю. Мне сейчас приезжать?

– Я передам Лансу. Увидимся в восемь.

И повесил трубку.

Она подумала, не взять ли такси до центра, но передумала, потому что, если Ланс не найдет её здесь, к вечеру Готфрид поднимет Национальную гвардию. Дабы не разочаровывать его в последний раз, она решила попасть домой до темноты. Кладбище было очень красивым, изумрудно-зеленый газон был идеально пострижен и каждые 20 футов разделялся клумбой или рядом деревьев. Старая протестантская церковь на восточной окраине отлично вписывалась в сельский пейзаж. Отсюда не было слышно шума шоссе. Кейт скучала по этой тишине. Она не жила в Вирджинии с детства, с тех пор, как умерла мать.