Она пристально вгляделась в бумаги, будто это была какая-то загадка и она не знала, как её разрешить. В конце концов, она запихала их за пояс джинсов.

– Сейчас не до этого, Ангус. Не знаю, что в них, но я не понимаю, зачем им это всё.

ЭйДжей пожал плечами.

– Высокомерие. Знаете таких?

– Достаточно.

– Может и так, но, мне кажется, вам эти бумаги будут полезнее, чем мне. Что касается мотивов, то у меня нет ответов. Я видел много странных вещей в самых разных местах, но ещё не встречал людей, которые бы посчитали, что щупальца поедающие людей - это хорошая мысль.

Голландец бы рассмеялся, но не она. ЭйДжею тоже было несмешно.

– Тогда, полагаю, нужно озаботиться самозащитой.

– Верно полагаете.

Она указала на открытый бункер в самом центре лагеря. ЭйДжей заглядывал в него ранее и обнаружил там пару трупов, но полок и коробок с припасами не увидел. В тот раз он был слишком занят её поисками.

– Я знаю, где есть оружие, - сказала она.
– Много оружия.

5

Менее чем через час на платформе стало так жарко, что сдетонировало хранилище сырой нефти. Баки взрывались, словно надувные шарики, разбрасывая повсюду огонь и осколки. Платформе наступал конец.

От взрыва рухнула колонна, поддерживавшая верхнюю палубу и она обвалилась на нижние уровни. Посадочная площадка развалилась, переходы обрушились. Всё, что осталось, было объято пламенем, только почерневший гигантский скелет остался торчать из моря. Гниль сгорела вместе с платформой. Твари полыхали и падали в море, будто насекомые во время лесного пожара.

Когда это случилось, Кейт уже была с новыми друзьями. Она чуть ли не падала от истощения. Они не видели, как гигантское сооружение рухнуло в море. Не видели они и как в воду нырнули четыре фигуры, буквально перед тем, как всё разрушилось.

Глава 18: Афелий

Афелий - наиболее удаленная от солнца точка на орбите небесного тела.

Остров. Февраль 1939 года.

1

Доминик остановился у входа в лабораторию, не в силах войти внутрь. Позади него замерли Ян и Глёкнер.

– Мы сделали всё, что могли, господин Камински, - сказал врач.
– Девочка обрела покой.

Она была там, за дверью, его малышка. Доминик помнил, как её забрали у него и поместили туда. Именно туда. В этом была какая-то справедливость, последствия его провалов привели его туда, где всё начиналось. Поместить её в лабораторию было логичным решением. Там находилось медицинское оборудование, к тому же, только там можно было обрести хотя бы подобие уединения. Хотя бы вдали от солдатских глаз. Он очень хотел увидеть её, но не знал, что его ждет там. Клетки разбиты и сидевшие в них твари выбрались на свободу. Они не могли сильно разрастись, когда её только принесли, но сейчас, день спустя...

– Мы отпустим вас, чтобы вы могли её похоронить - сказал Глёкнер. Он об этом уже говорил, но решил повторить.
– После этого, вы можете сидеть рядом с ней, сколько захотите. С тех пор, как её у вас забрали, она... несколько изменила. Запах... запах не очень хороший. Её забальзамировали.

– Забальзамировали?

– Да. Здесь мы должны оказывать умершим особые почести. Фюрер так приказал. Наши похоронные ритуалы не сильно отличаются от ваших.

Доминик подумал о провале, об историях, которые рассказывал Ари о новом командующем. Интересно, а остальные заключенные согласны с этими "особыми почестями"? Но нет, он отличался от них. Он особенный. И, раз уж Софию принесли в жертву, в качестве наказания, они снова станут друзьями. Это как отрезать человеку конечность и прижечь её, чтобы он не умер.

"Забальзамировали".

Он одними губами повторил это слово и перед глазами встала другая картина. Доктор, раздевающий его дочь догола, пичкающий её химией. Чудовищно было наблюдать за ним, за тем, как он, оставшись с ней наедине делает свою кровавую работу.

Доминик взглянул на Глёкнера, его руки постоянно тряслись и теребили края одежды. В этот же самый миг его разум, будто, разделился. Ему почудилось, что часть его сознания отлетела в сторону, а часть осталась сидеть в нем самом. Он спросил себя: "ну, зачем же, зачем я ударил этого человека? Он не враг мне, не он причина моих бед. Зачем?" На этот вопрос у него ответа не было. Но, всё равно, нужно было бить и он ударит.

Прежде, чем он смог что-то предпринять, вперед вышел Ян, схватил доктора за шиворот и толкнул перед собой. Глёкнер споткнулся и упал, едва успев уклониться от падения в грязь. Он тут же поднялся, удивленно и возмущенно озираясь. Ян поднял указательный палец, предостерегая его от каких-либо слов и повернулся к Доминику.

– Иди, - сказал он.
– Иди к ней. Это единственное послабление, которое тебе здесь позволят.
– Его глаза светились. Доминик увидел в них боль и, кажется, сострадание. Ян шагнул вперед.

– Спускайся или я сам тебя туда скину.

Не раздумывая, Доминик спустился в бункер. Дверь позади него захлопнулась, отделяя от него двух человек и весь остальной мир с ними. Внутри было темно, генераторы не работали. Он подумал, что, наверняка, так именно вселенная чувствовала себя до своего создания: пустота и одиночество.

Спустя мгновение - или вечность, Доминик не понимал - загорелись лампы. Вселенная возродилась и он оказался в знакомом бетонном лабиринте, где, якобы, работал. По мере продвижения к лаборатории, он всё сильнее начал ощущать тяжесть потери Софии. Спасти его больше было некому.