Шрифт:
– Велел вести к камню.
– К какому камню?
– Камню, который небо падал. – Кореец показал на небо.
– Ясно, – сказал казак и посмотрел на Ниночку. Ниночка кивнула – поняла.
– Чего от вас хотели?
– Они говорили: веди тайга, показывай камень. Мы не хотел. Они ружье вынимал, Ким уводили.
Казак кивнул. Снова все замолчали.
– Один белый был, – сказала тогда, не выдержав, Ниночка, – а второй китаец, да?
Кореец с удивлением обернулся к Ниночке, но отвечать не стал, а посмотрел на казака, как бы спрашивая, надо ли говорить с этой девочкой?
– Говори, – сказал казак.
– Один большой, белый, – сказал кореец. – Второй не китаец, нет.
– А кто? – спросила Ниночка.
– Второй ниппон. Мой знает. Мой китаец знает. Мой ниппон знает.
– Японец? – удивилась Ниночка.
– Что он сказал? – Пегги стояла за ее спиной.
– Мистер Робертсон и его слуга были там, выше по реке, – перевела Ниночка. – Они заставили одного из золотоискателей вести их к метеориту. Они говорят, что Лю не китаец.
– Я же говорила вам, мисс, что он не китаец, – обрадовалась Пегги. – Я китайцев хорошо знаю. Они совсем другие.
– Они говорят, что японец.
– Таких людей я не знаю, – сказала Пегги.
– Мы знаем. Мы с ними воевали, – сказала Ниночка.
– Вы их победили?
– Это было позорное поражение царского самодержавия! – Ниночка постаралась выразить эту сложную фразу по-английски, но не смогла и не стала переводить, потому что поняла: все остальные молчат, ждут, пока она кончит разговаривать на чужом языке.
– Я ей перевела, – сказала Ниночка казаку, чувствуя, что нарушила течение важной беседы.
– Понимаю, – сказал казак. – Ей тоже не все равно.
– И что дальше делать будете? – спросил тунгус у корейцев.
– Лодку ждать будем, – сказал старый кореец. – Ким ждать будем.
Чаепитие продолжалось. Ниночха поднялась, отошла от костра. Пегги за ней.
– Зачем они пошли к метеориту? – спросила Пегги.
– Я не знаю, – сказала Ниночка. – Может, в дневнике капитана Смита было что-то сказано о метеорите?
– Я скажу мисс Смит об этом.
– Конечно, скажите.
Пегги побежала в избушку. Старый кореец глядел ей вслед.
– Совсем черт, – сказал он. – Откуда такой?
– Веселая, однако, – сказал тунгус. Ему Пегги нравилась. Ниночка представила себе, как Дуглас с Лю бредут по тайге.
Лю держит пистолет, угрожая корейцу. Сейчас они придут к метеориту, там Костик. Костик оборачивается на хруст ветвей, но поздно! Предательская пуля настигает его…
– Чего кричишь? – спросил казак. – Глаза открытые, а спишь.
– Я иду в тайгу, – сказала Ниночка. – И не пытайтесь меня удержать.
– Смешно говоришь, – ответил казак. – И далеко собралась?
– Я должна найти экспедицию. Им грозит опасность.
– В Новопятницке все господину исправнику скажешь. Или господину Филимонову. Они людей снарядят – поймают этих бандюг.
– А если они за это время всех убьют? И корейца тоже? – Ниночка смотрела при этом на старого корейца.
– Ой, плохо, – сказал кореец, но никакого желания спешить в тайгу на выручку своего товарища не изъявил.
– Их надо было на берегу взять, – упорствовал казак, – пока они не подозревали. А теперь они ждут погони.
– Но в экспедиции ничего не знают.
– А с чего ты взяла, что они убивать будут?
– Вы ничего не понимаете! – горячилась Ниночка, которая не могла изгнать из сознания образ падающего под пулями Костика. – Вам совершенно все равно! Я расскажу Ефрему Ионычу. Он будет сердиться.
– Ты меня Колоколовым не пугай. Я ему не подвластный. Я вольный русский казак.
Кузьмич обиделся, даже борода растопырилась.
– Я все равно уйду! – сказала Ниночка.
– Твоя воля, барышня, – ответил казак. – Только далеко не уйдешь.
– Пускай я погибну. – Ниночка была готова к жертвам. Она уже вышла на улицу Варшавы с бомбой в руке – держитесь, сатрапы! Единственным сатрапом на сто верст кругом был казак Кузьмич. Но и он не подозревал, какую бурю поднял в маленьком горячем сердце Ниночки.
Она побежала к избе, там был ее мешок, который она вчера принесла с лодки. Мужчины глядели ей вслед как на блаженную.
Ниночка ворвалась в избушку. И прямо к скамье – схватила свой мешок, высыпала его содержимое на пол, чтобы понять, что нужно брать в тайгу.