–Не повтори той же ошибки, девушка. Тебе рожать пора, иначе…

Тайка горько вздохнула. Рожать. Да разве она против? Но от святого духа что ли? Хоть бы какой-нибудь завалящийся мужичок нашелся для неё. Другие вон по которому разу выскакивают замуж, а ей хоть бы так, без замужества, для зачатия только.

Времени в больнице было много, а дума у Тайки была одна, так что она её обдумывала со всех сторон, но ничего путного так и не решила. Не могла же она подойти к мужику сама и предложить ему…ну…это…переспать с ним?!

Однажды ночью она долго не спала, ворочалась так, что пружины стонали под её телом.

–Чего не спишь?—повернулась в её сторону соседка по палате.—Может сестру позвать?

–Не, не нужно.

Соседка поднялась.

–Вижу, мысли тебе покоя не дают. А ты поделись, все легче станет,—предложила женщина.

Она спустила ноги на пол, нашарила шлепки и побрела к общему столу, где стоял графин с водой. Привыкшие к темноте глаза Тайки разглядели, что женщина кинула в рот таблетку и запила её глотком воды. Потом она постояла, потирая левую сторону груди и плечо, и побрела назад. Остановилась у кровати девушки.

–Я присяду? Поговорим тихонько, чтобы других не будить.

И Тайка рассказала ей все. Женщина не перебивала, не переспрашивала, только головой качала в знак того, что слышит и понимает. Выслушала, но в ответ ни слова участия, ни совета. Пошла к своей койке, тяжело опустилась на жалобно скрипнувшие пружины.

Тайке подумалось, что этим все и кончится, но она ошиблась. Женщина легла, повозилась, устраиваясь удобнее, вздохнула.

–У меня бабка была—цыганка, безошибочно гадала на картах. Мать моя тоже могла, а я оказалась неспособной. Но завтра для тебя раскину и скажу, чего ждать тебе. Хочешь?

–Ага,—ответила Тайка.

Спать не хотелось. Думать о том, что с нею станет, не хотелось, лучше дождаться утра и выслушать внучку цыганки. Зато пришли мысли о том, что предшествовало её сердечному приступу. Ясно, что сердце не выдержало ни того, сколько она выпила и съела за столом в подсобке, ни страха перед непонятным поведением Васьки, ни панического бегства до дома. Одного из трех хватило бы, чтобы уложить её в больницу, а тут сразу все навалилось. Врач сказал, что ей повезло, могло быть и хуже.

Тайка сильно зажмурилась, представив себе Ваську, сидящую на подоконнике, тянущиеся руки, её грубый голос и то, что она стала делать с ней, с Тайкой. Если бы это был кто-нибудь из мужчин, ну хоть грузчик Леха, она бы поняла. И отбиваться не стала, взрослая уже. Но тут Василиса Алексеевна, у которой муж, двое детей!

Или ей это все почудилось спьяну? Может, ничего этого и не было, а ей все это привиделось? Бывают же у людей эти…как их…галлюцинации?

Тайка завозилась. Нет, ей не почудилось. Она, как только разрешили ей вставать, в туалет пошла. Когда трусы снимала, почувствовала боль в мягких местах. Вернулась в палату, взяла у соседки зеркальце и снова в туалет. Извернулась, глянула в зеркальце, а на ягодицах синячки: четыре с одной стороны, четыре с другой.

Так что не галлюцинации у неё.

О таких женщинах, которые к женщинам пристают, она слышала, и видеть однажды довелось. Когда строился дом для работников депо, бригада каменщиков и штукатуров-маляров ходила обедать в их столовую. Понятно, что Тайка все это время надеялась, что кто-нибудь из строителей на неё обратит внимание. Она и халат новый насинила, накрахмалила, кудри из-под шапочки выпустила, на ноги, вместо тапок на резиновой подошве, туфли надела, что еще со школьного выпускного у неё хранились. А уж старалась готовить! Строители по две порции у неё брали, особенно им зразы полюбились и биточки.

Надо было узнать, который из них холостой, и Тайка подговорила Ленку Доскину. Та еще с мужем не развелась и на строителей внимания не обращала, но Тайке пообещала разузнать, кто из них еще не обзавелся супругой.

–Девки!—прибежала однажды Ленка.—Что я вам скажу, умрете на месте!

Пока она переодевалась, тарахтела без умолку о том, как познакомилась с бригадиром штукатуров Родиной, что та ей рассказала про мужиков.

–Все гады женаты,—заторопилась она.—Но главное…—Ленка замерла, закатила подвысь глаза и выдала,—у них в бригаде есть баба, которая под мужика подделывается! Одежда, как у мужика, стрижка, курит папиросы, не отличить! Живет в общежитии, так другие бабы с ней в душевую боятся вместе ходить. Мало ли что!

–Что?—выдохнули одновременно Тайка и Ольга.

–Изнасиловать может!

–???

–Пальцем!

Девки действительно умерли, но от смеха. Смеялись так, что на колени упали, за животы схватились. Кто в это время в зале был, остолбенел, ложки побросал, двинулся в сторону кухни. А там четыре здоровые бабы катаются от смеха: рожи покраснели, глаза слезятся, икают, задыхаются. Просто сумасшествие какое-то!

Насилу отсмеялись, работать начали, но нет-нет да снова заржут. А Ленка обиделась, что ей не поверили, и до конца смены с ними не разговаривала. Но напрасно они смеялись. На следующий же день Ленка им знак подала, чтобы они посмотрели на посетителей. В очереди с пустым подносом стоял молодой с виду мужик, одетый в рабочую спецовку. Мужик как мужик, ничего примечательного. Но когда девки пригляделись, ахнули! Точно, баба!