— Зачем ты это делаешь, Халима?

Халима молчала. Неровное дыхание выдало ее: девочка плакала. Омар хотел обнять ее, но окошко было слишком узким. И пока он думал, как ее утешить, Халима сказала: «Удачи тебе» и исчезла в темноте.

Омар не знал, что за ними наблюдали. Клэр была разбужена стуком девочки, и наблюдала за их встречей, скрывшись за занавеской своей спальни.

Всю ночь Омар не мог уснуть, он не знал, что его больше взволновало: красота девочки или предчувствие опасности, вызванное ее словами: «Уходи куда-нибудь, где тебя никто не знает, туда, откуда ты пришел!» Ее нежный голос продолжал звенеть у него в ушах, как колокольчик, какими украшают верблюдов. Омар видел ее медленно движущиеся губы и ощущал ее близость. И от волнения и возбуждения он дал волю чувствам и расплакался, не в силах собраться с мыслями.

В обязанности Омара входило накрыть утром стол, а когда господа выйдут, подать чай. В это утро Клэр дождалась, пока Омар войдет в салон, и обратилась к мужу:

— Кристофер! Ты слышал, как кто-то ночью стучал в окно?

— Нет, Клэр, наверное, тебе приснилось.

— Но я слышала отчетливо, а когда подошла к окну, заметила тень в саду.

— Ты ошиблась, дорогая. Я очень чутко сплю, но ничего не слышал.

Обратившись к Омару, Клэр поинтересовалась:

— Омар, а ты слышал что-нибудь странное этой ночью?

Мальчик почувствовал, как краска залила его лицо, но сумел собраться и спокойно ответил:

— Нет, мадам, я ничего не слышал. — И исчез на кухне. Он слышал, как господа перешептывались, но разобрать так ничего и не смог — на кухне было слишком шумно.

— Кристофер! — снова начала Клэр. — Омар обманывает нас, он лжив, как все египтяне.

— Как ты можешь утверждать такое?

— У Омара ночью был гость. Точнее гостья.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я видела ее собственными глазами.

Профессор посмотрел на жену:

— Сегодня ночью? Боже, мальчик достиг возраста…

— Он лжет!

— Может быть, Клэр, но представь себя на его месте. Ты бы призналась в том, что, да, сегодня в моей постели была женщина? — Профессор громко засмеялся, и некоторое время они молчали.

— Ты уверен, что Омар честен? — снова спросила Клэр. — Я имею в виду, кто может гарантировать, что его к нам не подослали? Мальчика никто кроме микассы не знал. Или я ошибаюсь?

Шелли взял жену за руку:

— Дорогая, до шпионства Омар еще не дорос. Думаю, если бы ко мне подослали шпиона, он был бы более опытным человеком, а не наивным мальчиком, как Омар.

— Нет, тут явно обман, — рассудительно сказала Клэр.

— Обман? Тогда его похищение — тоже обман? И обманом было то, что ему чуть череп не проломили, бросили в пруд, где его едва не сожрали черви, — все обман! Я понимаю твои опасения, Клэр, но тут ты слишком далеко зашла!

Визит девочки заставил Омара потерять спокойствие, но хотя он принял ее слова всерьез, не они выбили его из колеи, а встреча с ней. От Халимы исходило что-то, что притягивало Омара, нечто, заставлявшее забыть о предупреждениях. Нет, он не хотел возвращаться туда, откуда пришел. На что он будет жить в Гизе? Вновь срабатывать на жизнь, возя иностранцев на верблюдах?

Омар попросил профессора разрешить сопровождать его при походах в Долину Царей, он мог бы помогать в составлении карт, и Шелли, не раздумывая, согласился. За просьбой Омара крылась тайная надежда увидеть на том берегу Нила Халиму. Мальчик оказался очень полезен профессору — он производил замеры, записывал отметки, которые Шелли наносил на карты, таскал измерительные приборы и потрепанный зонтик в первую очередь устанавливаемый в месте замеров.

Каждое утро на пути в Долину Царей Омар проходил мимо эль-Курны, оглядываясь в поисках Халимы. И каждое утро видел одно и то же: одетые в черное женщины (те, что помоложе — с открытым лицом, кто постарше — закрытые полностью) несли на головах корзины или кувшины с водой на плечах, немытые дети цеплялись за их длинные одежды, собаки охотились на кур, копошащихся в песке. Не считая пары древних стариков, мужчин в деревне не было.

«Спроси Юсуфа! Моего отца все знают!» — крикнула ему Халима на вокзале. И однажды — к профессору приехал кто-то из Лондона — Омару представилась возможность самостоятельно перебраться через Нил в эль-Курну. Перевозчик, к которому обратился мальчик, знал Юсуфа и объяснил, как найти его дом, находившийся возле мастерской шлифовальщика Азиза, тот же легко было узнать по огромным каменным колесам над входом.

Перед домом горел факел, изнутри доносились стоны и молитвы. Омар раздумывал, постучать ли ему, но тут старуха с растрепанными седыми волосами возникла на пороге, ударила рукой себя в грудь и бросилась прочь, выкрикивая громкие слова молитвы. Сквозь распахнутую дверь Омар увидел людей, около двадцати мужчин и женщин, которые молились, качаясь, точно в трансе, как тростник на ветру.

Никто не заметил, как он вошел, и Омар присоединил свой голос к их молитвам: «La illah il’allah…» Люди собрались вокруг ложа маленького лысого человека. Его глаза были прикрыты, он хватал воздух широко открытым ртом. Омар сразу узнал его, это был человек из поезда — Юсуф. Возле него на коленях стояла Халима. Ее волосы покрывал длинный черный платок. Она держала отца за руку и, молясь, вновь и вновь прижимала ее к своему лбу. Лоб мужчины был покрыт потом. Халима вытерла его платком, и взгляд ее упал на Омара. Ее лицо было бледно, глаза впали. Омар кивнул, по девочка не двинулась, она будто бы сквозь него смотрела. Как долго ждал он этой встречи, как много хотел сказать ей… Теперь же, в этой ситуации, даже взгляд ее был нем. Халима вновь обернулась к отцу.