Леонов подошел к столику:

— Мне машину открытую дали. Поехали гуртом город смотреть.

— Стасик, поедем? — предложил Званцев.

— Никак не можно, — замотал головой Татур.

— Но почему?

— Я град знаю.

— Вот и хорошо. Будешь нам рассказывать.

— Не можно, — твердил Стасик. — Ботинки свадебные.

— Так ведь не пешком. В машине.

— Ни. Жмут они.

— Свадебные и жмут? Ты что, женился недавно?

— Ни. Ни разу. Ботинки есть, свадеб не было.

Леонов ждал. Старые друзья распрощались, обещая писать друг другу.

Но переписка их прервалась, с появлением “Солидарности“ во главе с Лехом Валенса, и генеалогического дерева старинного рода внук полковника Курдвановского так и не получил.

И еще нашла его в Познани новая заместительница Главного редактора издательства “Молодая Гвардия” Инесса Федоровна Авраменко, приехавшая ознакомиться с работой конгресса.

— Почему вы не бываете больше у нас? — спросила она Званцева, выходя из зала после утреннего заседания.

— Это вопрос не ко мне, а к вашему руководству, Инесса Федоровна.

— Боже мой! Оно же полностью сменилось! Мне поручили увидеться с вами на Конгрессе.

— Для этого не требовалось ехать в Польшу.

— Не будьте таким ершистым. И дайте мне слово, что зайдете ко мне в издательство и покажете свою последнюю книгу. Я быстро читаю и верну вам.

— Я просто подарю вам авторский экземпляр.

— Тогда я приглашаю вас на сегодняшний вечерний просмотр немецкого фильма “Воспоминание о будущем”.

— Спасибо. Фильм, хоть и немецкий, но я имею к нему некоторое отношение.

— Тем более. Тогда вы меня пригласите.

— Будем вечером смотреть по взаимному приглашению. После моего выступления на вечернем заседании, на которое я тоже вас приглашаю.

— С удовольствием принимаю оба ваши приглашения.

Еще утром в номер Званцева вошел озабоченный Саша Кулешов.

— Поговорить надо, Александр Петрович, — многозначительно начал он.

— Всегда готов, Саша, — отозвался Званцев.

Саша Коган (Александр Петрович Кулешов в литературе, куда войти помог ему Званцев первыми публикациями в альманахе “На суше и на море”) свободно владея французским языком, (мать была известной переводчицей с французского) и, близкий к спортивным кругам, постоянно сопровождал спортивные делегации за рубежом.

В последние годы, пройдя в Союз писателей, он преуспел в его коридорах и даже стал секретарем правления Московской писательской организации.

— Вы должны мне помочь, Александр Петрович, как школьному другу вашей Танюши. Я, как руководитель советской делегации, попал в безвыходное положение. Советовался с Еремеем Иудовичем Парновым, и мы оба решили, что только вы можете разрядить обстановку.

— Да что такое у вас приключилось, что за детективный сюжет?

— Дело в том, Александр Петрович, что руководство Конгресса обратилось ко мне с негласной просьбой, чтобы вы отказались от предусмотренного на сегодня выступления. Оно по каким-то высшим соображениям для них нежелательно.

— Но это же идет вразрез со всеми принципами, заложенными в международную организацию, и что за опасность грозит конгрессу из-за моего выступления?!

— Не знаю, но представление мне сделано официально. Я сам ломал голову. Быть может, вчерашнее общение в ресторане с бывшим кавалерийским офицером играет роль? Недаром при инструктаже в ЦК нас предостерегали от общения с местным населением.

— Это же друг моего детства! — возмутился Званцев.

— Вы знаете, кем он был в детстве. Но не знаете, кем он стал теперь.

— Слушайте, Саша! Вы имеете дело не с мальчиком, а с человеком, прошедшим, в отличие от вас и Парнова, через огонь и воду, и медные трубы. Для меня совершенно ясно, о чем вы беседовали с Парновым и кому нежелательно мое выступление, причем даже неизвестно о чем! Я не забыл его провалившейся попытки запретить мне через партком выступать по телевидению. Так же обречена на провал и эта попытка, ставящая вас, оказавшегося у Парнова на поводу, в ложное положение. Я ведь могу сегодня во всеуслышание заявить об этом.

— Умоляю вас не делать этого! Ради нашей с Таней дружбы не делайте этого! Я вам все расскажу, во всем признаюсь. Я выдумал про руководство Конгресса, хотел предотвратить политический скандал. Парнов пригрозил выступить после вас и разгромить ваше выступление. Как будем мы выглядеть перед всеми фантастами Европы? У советской делегации, как и в писательской среде, нет единства? Это же позор!

— Позор в том, что вы и теперь пытаетесь воздействовать на меня.

— Да нет же, нет! Я хотел избежать скандала. Деритесь дома, а не здесь!