Далее в книге я опишу, как применять упрощение в деле достижения вами успеха, и дам пошаговую инструкцию. Успех – это человеческий эквивалент выгоды. Это та простая вещь, которую можно увидеть, благодаря которой можно разрешить все самые запутанные ситуации в жизни. Но об этом позже.

Я хотел бы дать вам универсальную формулу успеха, но в жизни все сложнее. Все, что я могу, – описать модель, которую вы можете сравнить с вашим текущим положением вещей, тем, как вы управляетесь в вашей ситуации. Может быть, вы найдете ответ, сопоставив то, что вы уже поняли, с тем, что вы прочтете здесь. Вы – самый лучший судья для себя, вы лучше других поймете, что вам подходит, потому что извлекаете знание из личного анализа, наблюдений и сопоставлений.

Подытоживая сказанное, позволю себе потребовать у вас для себя право иногда нести чушь. Вы не ошиблись, это случается. Ведь у меня нет цели быть на сто процентов правым. Я просто предлагаю вам несколько новый взгляд на пути достижения успеха и обретения счастья. Сравните его с тем, что вам знакомо, и с тем, что предлагают другие. Каждый получит свою собственную формулу.

Весной 2005 года мой лечащий врач диагностировал у меня некую форму душевной болезни. Он не выразился именно этими словами и не говорил ничего похожего, но направил меня к психологу клиники Kaiser – организации, обслуживающей меня по медицинской страховке. Я понял намек.

Психолог выслушала меня и пришла к тому же заключению: сумасшедший. Но, как и мой лечащий врач, она не произнесла этого слова. Психолог посоветовала принимать «Валиум» и сделала предположение о том, что уровень стресса неоходимо уменьшить – это поможет мне вернуться к нормальной жизни.

Я не стал принимать «Валиум», потому что не чувствовал себя сумасшедшим. Я даже не чувствовал, что подвергаюсь какому-то серьезному стрессу, по крайней мере до тех пор, пока лечащий врач и психолог не сошлись во мнении, что, возможно, я теряю рассудок. Я, безусловно, понимал, почему эти два специалиста были склонны к такому диагнозу. С какой стороны ни посмотреть, мое собственное поведение оказывалось безумным даже для меня самого.

Мои симптомы состояли в том, что я вдруг утратил способность говорить с людьми, хотя при этом я мог нормально разговаривать сам с собой, когда никого не было поблизости, и со своим котом. Мой лечащий врач и специалисты из клиники Kaiser последовательно исключали возможные причины моих проблем с речью. Аллергия? – Нет. Просто проблемы дыхательных путей? – Нет. Рефлюкс? – Нет. Опухоль или полипы в горле? – Нет. Инсульт? – Нет. Нейрологические проблемы? – Нет. Я был в видимо прекрасной форме, за исключением того, что я потерял способность общаться с другими людьми. Я мог нормально разговаривать со своим котом. Я мог нормально разговаривать наедине с собой. Я мог читать наизусть стихотворение. Но по телефону я едва мог составить вразумительную фразу. Я получил какой-то непонятный вид социального ларингита. Главная версия – сумасшествие.

Диагноз «безумие» всегда оправдан в случае с писателями и художниками. Ведь часто разница между сумасшедшим человеком и художником лишь в том, что художники фиксируют то, что рисует их воображение. Почти каждую неделю на протяжении нескольких десятилетий читатели моего блога спрашивают меня о моем душевном здоровье. Я понимаю, почему так происходит, я тоже перечитываю мои записи. Рациональная часть меня знает, что если внушительное количество людей предполагают, что я сошел с ума, не стоит исключать такую возможность.

К тому же у меня есть немного безумия в крови. У отца моей матери был «белый билет», кажется, так это называли тогда. Насколько я знаю, его подвергали электрошоковой терапии. Сейчас говорят, что она не приносит результата, видимо, это так, потому что через какое-то время моей маме с бабушкой пришлось убегать от него, прихватив только свою одежду, а он мчался за ними по дороге с каким-то тупым предметом в руках и, как говорят, с намерением убить. Я не могу исключить возможность того, что унаследовал нечто, омрачившее ум дедушки.

Жизнь человека, которого почти признали сумасшедшим, оказалась тяжелым испытанием. Когда я пытался заговорить с людьми, мои голосовые связки непроизвольно сжимались на определенных гласных, и казалось, что звук идет из очень плохого мобильного, когда не слышен каждый третий слог. Когда я просил диетическую колу в ресторане, получалось «кая ла». Обычно все заканчивалось сочувственным взглядом и обычной колой. Или, что хуже, официант принимал мой заказ за вопрос типа «как дела» и благодарил за участие. В этом случае я оставался вообще без напитка.

Такое состояние заводило в тупик, сводило с ума. Я мог свободно петь, хотя и втихаря. Для меня это было в порядке вещей. Я мог повторить наизусть кусок текста почти без запинки. Но я не мог произвести на свет нормальное вразумительное предложение, если говорил с собеседником.

Как заика, я научился избегать слогов, которые могли бы поставить меня в неловкое положение. Если я хотел купить жвачку, то знал, что выйдет «ачка», тогда я старался пойти в обход и говорил: «Дайте то, что у вас во рту». Но такой подход в целом не работал. Люди не склонны решать подобные ребусы в обычной беседе, поэтому, как бы я ни старался дать наводки, в ответ получал озадаченный вид и «Эм…».