— Вообще-то ты ее презираешь, Блум, но пора забыть старые обиды. Даже если Аня что-нибудь вздумает сделать, то у нее это не получится. Она же лешка, — улыбнулся Икинцыцы 1, — Она мне лично ничего не сделает…

— Девушки порой коварны — и ты это знаешь, — предупредила Блум, — Просто не связывайся с ней.

Блум в данном случае опасалась не из-за того, что Аня может сделать какие-то проделки, а из-за того, что третий шанс Икинцыцы 1 отдаст… Ане. С учетом того, что они оба одиноки, Блум боялась, что судьба поступит подло и сведет их вместе. Аню и Икинцыцы 1 она никогда не считала парой. Пусть он лучше побудет с кем угодно, но только не с Аней. Хотя сам Икинцыцы 1 взглядом уверял ее, что любить кого-то он не собирается.

— Я простил Аню. Со мной ничего не случится, так что не боись за меня, — подмигнул Икинцыцы 1, — Я должен отвечать добром, хоть и дружить с ней не стану.

— Хм… смотри сам, — Блум решила оставить его.

— Кстати, посоветовал бы и тебе простить Аню.

— Простить-то я простила, но коварных действий от нее стоит ожидать. Нафига ей внезапно появляться? Сам это не знаешь, как это объяснить?

— Эмм… Аня искала меня, чтобы просто соболезнования выразить — и все. Что тут такого?

— А мне кажется, что тут дело не только в этом, — хмуро произнесла Блум.

— Хм, — хмыкнул Икинцыцы 1, но улыбнулся и похлопал ее по плечу, — Ты же меня знаешь, старина. Хотя… в крайнем случае, ты меня защитишь и выручишь. На тебя надежда всегда есть, но с Аней я и сам разберусь, если она что-нибудь такое идиотское выкинет. А так, думаю, не выкинет.

Блум решила дальше не спорить с ним, после чего она ему улыбнулась. Она обязана была ему доверять и верить, потому что если он в чем-то уверен — значит, не врет. Икинцыцы 1 вытащил телефон и решил поиграть на нем игры. Блум же вернулась к чтению. Дальше день прошел, как обычно.

Вечер, 10 ноября…

2. Первая группа всем составом отправилась на кладбище, за исключением Икинцыцы 1, который предпочел отправиться домой к Рэйнбоу. Он уже навестил ее могилу, потому предпочел побыть один. С друзьями быть он не хотел по причине того, что одиночество его успокаивало лучше. Оно не позволяло ему становиться эмоциональным, а эмоции сейчас ни к чему.

А кто из его друзей славился твердым характером? Шенки, Макс «Добряк», Гелия, Адам, Рондоближ и Малдер, хотя последний порой срывался. Шенки всегда был молчаливым, а эмоциональность никогда не проявлял. Макс «Добряк» мог злиться на врагов, но во времена трауров и смертей он был сдержанным и мог успокаивать. Гелия вырвал у Шенки звание самого молчаливого парня (с ним еще мог поспорить Андрей), потому всегда был сдержанным парнем. Хотя смерть Ская и довела его до слез, но он не выпускал эмоции, в отличии от своих товарищей по команде. Адам же был миротворцем и оптимистом, хотя и не относился к категории общительных парней. Адам не злится и не грустит на эмоциях, ибо боксер должен обладать хладнокровием. Рондоближ по природе вырос таковым, а отсутствие семьи с самого начала просто лишила его эмоций.

Икинцыцы 1 держался с ними на равных, пока происходящее вокруг него не сломило его. Икинцыцы 1 в отличии от вышеназванных не был молчаливым, но был каменным — до поры времени. Да, все вышеназванные, кроме Рондоближа, нашли свою пару. Шенки стал чуть мягче и чуть строже, но повзрослел раньше своих товарищей душой. Макс «Добряк» вел с Эпплджек простые отношения и в них не было эмоций, но было тепло. Гелия горячо любил Флору и все свои чувства он высказывал либо наедине с ней, либо в стихах. Адам же не являлся романтичным парнем, но он был стабильным и верным Лейле, потому у этой пары ничего не происходило. Малдер встречается со Скалли с параллельной группы, но их отношения более деловые. Рондоближ же был единственным, оставшийся без пары, потому он так же стал единственным, кто сохранил свой характер. Каким его помнили раньше — таким он являлся и сейчас.

Икинцыцы 1 считал, что влюбился либо раньше времени, либо зря. Не полюби он кого-либо, он бы не стал эмоциональным. И не страдал бы так, как сейчас. А ведь до дружбы с Блум он был хулиганом, хейтером, раздражителем и самым ненавистным парнем. Он гордился этим званием тогда, но потом друзья стали настолько добрыми, что этому влиянию подвергся и Икинцыцы 1. Доброта сделала его лучше, однако лишила его прежней харизмы. Будь он прежнего образца, он бы не страдал. Хотя… времена меняются.

Вдруг к нему кто-то позвонил. Икинцыцы 1 решил поинтересоваться и вытащил телефон из кармана. Взглянув на имя абонента, он слегка удивился. Это была Аня, решившая его побеспокоить. Он не помнил такого дня, когда Аня первой звонила ему. Икинцыцы 1 оставалось принять вызов.

— Алло?

— Привет, Икинцыцы 1. Как твои дела? — спросила Аня.

— Здорова. Вроде норм. Что-то случилось?

— Да нет. Просто… завтра ты не занят? — поинтересовалась Аня, что слегка удивило Икинцыцы 1.

— Завтра? Да вроде бы нет, — пожал он плечами, — А для чего я тебе нужен?

— Раз мы помирились, то могли бы связь держать. Общаться. О прошлом поболтать. Сможешь прийти завтра?

Икинцыцы 1 был слегка удивлен. Для чего и зачем его звала Аня? Он понимал, что ей не с кем связь держать, однако почему именно Икинцыцы 1? Его же она ненавидела больше всех, даже больше, чем старосту Блум. Он мог подумать что угодно, но знал, что Аня в одиночку ничего плохого не сделает. Видимо, она решила исправиться так же, как это произошло с Блум и Рэйнбоу. Аня решила пойти по их стопам. Вот только эти заслужили уважение, а Аня уже показала себя со стороны наивной дуры, так что дружить с ней он не предпочел. И не раз в этом ошибался: ведь он успел стать ее «парнем» на бумаге дважды: под конец восьмого класса и в конце сентября первого курса. При этом Аня успела его бросить так же дважды: ближе к середине девятого класса и в начале второго курса.

— Да, смогу, — согласился Икинцыцы 1.

— Спасибо большое, Икинцыцы 1. Тогда до завтра?

— Ну до завтра, — пожал плечами Икинцыцы 1, после чего закончил с ней разговаривать по телефону.

Икинцыцы 1 решил встретиться с Аней утром, чтобы потом пойти в университет и опять рассказать Блум. Он ей доверял абсолютно все, хотя и не подозревал в том, что он ей нравится. Икинцыцы 1 после потери Рэйнбоу хотел забыть понятие о любви и жить так, как жил до этого. Вопрос заключался в следующем: а сможет ли?