Территории Руси принимают с православием общие, объединяющие их ценностные основы – общие догматы веры, единый церковнославянский язык, литературу и письменное право, общее церковное предание и, основанные на христианских заповедях любви, социальные реформы, православные нормы и уклад жизни.

Общие ценностные основы, воздействуя на племенное самосознание древлян и полян, радимичей и кривичей, вятичей и дреговичей и т. д. и вытесняя его, формировали единое этническое самосознание населения территорий Руси.

Государственное и церковное управление представляло единую гармоничную систему социального управления во главе с великим князем и митрополитом, что способствовало единению русского народа.

«Сама идея законодательной обязанности, свыше возложенной на государя, мысль о необходимости регулировать общественную жизнь волею власти была привнесена христианством, внушалась Церковью» [21] , а «одним из источников княжеского законодательства на Руси были законопроекты духовенства», «русские правоведы – духовники знали и использовали разнообразные юридические источники» [22] .

Осуждая междоусобицы и распри, Православная Церковь целеустремленно проводила идею единства государства и народа, «на нее было возложено много чисто земных забот, близко подходящих к задачам государства» [23] .

Общее мировоззрение и культура, основанные на православном вероучении, морали и системе религиозных православных ценностей, были теми объединяющими народ в целостный организм не только в религиозном, но и в общественно-политическом и социально-территориальном смысле, основаниями, на которых на протяжении веков строилась деятельная духовно-нравственная общественная жизнь, опиралась система образования и воспитания и происходило динамическое развитие территорий государства Российского.

«Православная культура представляет собой определенную целостность и единство, – пишет А.В. Ситников, – она предполагает построение на основе религии таких сфер, как искусство, философия, право, этика, государственность, семья и прочее. Все эти области жизни человека формируются в соответствии с религиозными традициями и канонами при определяющем влиянии системы безусловных священных установлений. Весь спектр культурной и социальной жизни преломляется здесь через призму религиозного отношения к бытию» [24] .

«Столетиями Православная Церковь была местом, где находил приложение труд и талант народа, где складывались национальные и общечеловеческие духовные ценности. Многие национальные черты русских, их ментальность выработаны под непосредственным многовековым воздействием Православной Церкви. Терпение и стойкость, способность выдерживать любые тяжелые испытания – эти черты свойственны народному характеру, поддерживались не только религиозной верой, но и пониманием неизбежности происходящего. Вера в добро и справедливость давала народу силу жить» [25] .

Культурно-исторический традиционный уклад жизнедеятельности, основанный на своеобразной народной памяти, зафиксировавшей и сохранившей определенные значимые элементы социального опыта, которые в процессе испытания на протяжении времени давали положительный результат, черты, свойственные характеру русского народа, и многое другое, что связанно с мировоззрением, культурой и бытом русского народа, его историей обусловливают уникальность формирования социогуманитарного фактора.

Поэтому, рассматривая социогуманитарный фактор в связи с развитием российских территорий, следует в первую очередь принимать во внимание духовные и нравственные ценности и культурно-исторические традиции общества, населяющего территорию. Культурно-исторические традиции, как отмечает профессор А.И. Осипов, – «это универсальный механизм трансляции внутренне структурированного и аксиологически нормированного опыта, который обеспечивает генетическую связь, устойчивую преемственность в культурно-историческом процессе, приобщение к которому – необходимое условие национальной, групповой и персональной идентичности» [26] .

Отказ от учета социогуманитарного фактора в процессе развития территорий, от духовных, культурных, исторических традиций ведет к разрыву преемственности, дезориентации, дестабилизации, кризису идентичности.

Это не значит, что процесс развития должен исключить процесс творческого, межкультурного взаимообогащения, использования продуктивных новаций, обеспечивая выпадение конкретной социально-территориальной системы из мирового культурно-цивилизационного процесса или сохранить все сложившиеся социально-культурные формы жизнедеятельности социально-территориальной системы, абсолютизировав их, – речь не идет об этом, но должен исключить культурную колонизацию, социально-культурное нивелирование, искоренение культурных ценностных основ.

«Процессы социально-экономической и политической трансформации на постсоветском пространстве, – отмечает профессор А.И. Осипов, – глубинным образом зависят от культурной традиции, которая выступает как некая духовная легитимирующая инстанция. Культурная традиция может или санкционировать, освящать социально-экономические и политические новации, или тормозить их, а то и вовсе отторгать, если последние не соответствуют ее «генетическому коду». Культурная легитимация, в отличие от политико-правовой, носит неинституциональный, неявный, неформальный характер, что совсем не означает, что такой легитимацией можно пренебречь» [27] .