Первые лучи солнца коснулись десяти миллионного “острова у побережья Европы”, огромного и великолепного Нью-Йорка, города, способного воплотить в жизнь любую мечту, а после жестоко ее разрушить. Но разве от этого хочется мечтать меньше? Напротив. И чем ближе человек к самому центру мира, тем отчаяннее он борется за свое счастье. И в этот день миссис Белль Голд проявила себя именно так.
========== Завтрак ==========
В квартире в доме на 87-й Сентрал Парк Вест в пять часов утра прозвенел будильник. Прозвенел и сразу замолк, потому что его хозяйка уже двадцать минут как не спала.
Поправив будильник, Белль села в постели и повернула голову налево, чтобы посмотреть на мирно спящего мужа. При виде спокойного, расслабленного лица Румпельштильцхена она улыбнулась, испытывая в эту минуту самые нежные чувства: тихая радость, глубокая любовь и робкое счастье, пораждающее светлую грусть. Именно с грусти начинался каждый ее день, потому что она расставалась со своими любимыми, а вечером она искренне радовалась, потому что встречала их вновь.
Белль встала и потянулась всем телом, опять посмотрела на мужа, поправила ему одеяло и прокралась в ванную, примыкающую к их просторной округлой спальне. Она умылась, почистила зубы и застыла перед зеркалом, внимательно разглядывая свое отражение. Немного бледная, немного сонная, синие глаза казались темнее обычного, но отсутствие мешков под глазами несомненно было хорошей новостью. Белль потерла указательным пальцем нижнюю губу, стирая остатки зубной пасты и рассматривая зубы.
— Что там такое? — раздался насмешливый голос Голда, незаметного вошедшего в ванную.
— Ничего, — ответила Белль, улыбаясь его отражению, — Почему не спишь?
— Как я могу пропустить прекрасное утро? — он в два шага сократи расстояние между ними.
Он сделал это очень быстро, будто переместился, обхватил ее руками и уткнулся носом в ее шею, поднимаясь чуть выше, целуя за ушком, положил подбородок на ее плечо. У Белль по спине побежали мурашки, а сама она слегка засмеялась.
— Дай мне пару… — попросила она, томно прикрывая глаза, — И я вся твоя.
— Хорошо, — с улыбкой, многозначительно поигрывая бровями согласился Румпель, — Но только пару минут.
Он скрылся за дверью, а Белль еще раз внимательно осмотрела себя в зеркало, машинально поправила волосы и последовала за ним. По пути она сняла пижаму и предстала перед мужем уже полностью обнаженной.
— Да у нас сходятся мысли, дорогуша, — усмехнулся Румпель поднимая одеяло и легким кивком приглашая ее к себе, — Иди сюда…
Белль рассмеялась, прыгнула нему в постель и прильнула губами к его губам. Голд неспешно провел рукой по ее бедру и легко ухватил за ягодицу, потом пробежался пальцами по ее ноге, перехватил выше колена и забросил себе за спину. Белль почувствовала, как вздрогнул его член и ткнулся в нее чуть выше лобка. Она сама бережно коснулась его плеча, прочертила линию до лопатки и потом еще ниже, а затем резко придвинулась, плотно прижимаясь своей грудью к груди супруга, задышала тяжелее и медленнее, предвкушая продолжение. Предвкушение гораздо важнее того, что следует за ним: оно волшебно, оно прекрасно и неповторимо, особенно с тем любишь и желаешь.
Голд перекатился на спину, и Белль нависла сверху, опираясь руками на его грудь. Она хотела растянуть удовольствие, а потому изображала, что у нее никак не выходит с ним соединиться.
— Дразнить удумала? — с улыбкой прошептал Голд и облизнул губы, на что Белль только хихикнула.
Он приподнялся, стиснул пальцами ее талию, намекая, что двум совместимым деталям настало время стать единым целым, и в следующую секунду они стали. Сам он сел, немного покачнулся, но Белль обняла его, не позволяя опрокинуться назад, крепко сжала коленями его бедра и сначала двигалась медленно, привыкая, а потом быстрее, задавая ритм, и стараясь не разрывать очередной поцелуй, как можно дольше. У нее возникло ощущение, что ее подбрасывают и ловят, снова и снова. Она поиграла мышцами, но немного перестаралась, сдавила чуть сильнее, чем хотела. Впрочем, она только училась, и хорошо, что времени и попыток в запасе было еще много. Целая жизнь.
— Извини…
— Хулиганка, — мягко пожурил Голд и бросил ее на кровать.
Он развел в стороны ее ноги, навалился сверху и начал играть с ней в ту же игру, что и она в самом начале.
— Теперь ты дразнишься? — шутливо нахмурилась Белль, вжимаясь в кровать, стараясь убежать от него.
— А как без этого?
Он поцеловал ее в шее, прихватывая губами кожу, а она постепенно таяла от наслаждения, отворачивалась, впивалась ногтями в его плечи. Наконец он перестал ее дразнить и вошел, сорвав стон с ее губ, а сама она подалась вперед, крепко обнимая его за шею.
— Ох, черт… Я люблю тебя… — сдавленно выдохнула Белль ему на ушко, — Не останавливайся… Не отпускай…
— Никогда, — будто издалека раздался его голос.
И её накрыло. В глазах потемнело, кровь прилила к лицу, отхлынула отдрожащих ног. Конечно же Белль попыталась вырваться, но Голд, как и обещал, не дал ей этого сделать. Она поцеловала его в щеку, ухватилась губами за мочку уха и не отпускала, пока ее не накрыло второй раз, завершающий, и её любимый, скованный ее объятьями, едва успел вытащить и кончить ей на живот.
— Хорошо… — улыбнулся Голд, тяжело дыша, приглаживая вспотевшие волосы и потирая шею, и отдышавшись, бросился к её тумбочке за косметическими салфетками, — Подожди минутку, не вставай. Сейчас уберу.
Она послушно расслабилась, позволяя ему проявить заботу, но ей было щекотно, и она, как не силилась, не смогла сдержаться, залившись веселым смехом. Румпель закончил с вежливостью и плюхнулся рядом, заглядывая в ее посветлевшие, сияющие глаза, и тоже засмеялся. Белль не хотела знать, сколько времени, да и вообще не хотела, чтобы такая штука, как время, существовала, потому что оно во многих смыслах разделяло их. Белль и сейчас задумалась об этом, и немного погрустнела, за что Румпель насмешливо щелкнул ее по носу. Она ответила тем же, а он вернул. Это продолжалось, пока он не схватил ее, не перекатился на другую сторону кровати и не упрыгал прочь.