— С налётом биологического юмора, — отозвался Сасори, сделав глоток глинтвейна. — Зачем пришёл, режиссёр ты мой начинающий? Проверить, как справляются актёры?

— Да нет, мы с Хинатой хотели кофе попить, — пожал плечами парень и, поймав взглядом мадам Розмерту, поспешил к ней, чтобы не ждать и поскорее сделать заказ.

— Едрёна жесть! — Анко залпом прикончила стакан огневиски, в котором была ещё почти половина, и откинулась на спинку дивана, запрокинув голову и прикрыв глаза. — Угораздило же вляпаться в этот геморрой…

— Ненавижу напарника, — сообщил Сасори, скользнув почти даже заинтересованным взглядом по объёмному бюсту джонина.

— Что-что? — переспросил Дейдара, вернувшийся на место.

— Ненавижу тебя, — повторил кукловод совершенно спокойно. Анко приоткрыла один глаз и, оценив обстановку, украдкой потянулась было к его кружке, но Сасори перехватил её руку и сам допил остатки своего напитка.

— За что же, мм? — деланно удивился Дейдара, косясь на Анко, которая с тихим цыканьем вновь притворилась спящей.

— За всё это, — Сасори обвёл неопределённым жестом трактир. — И в особенности за твою гениальную идею, чтобы мы с Анко были здесь вместе.

— Поддерживаю, — протянула куноичи.

— Не, Данна, я же вам сказал: либо с ней, либо с Итачи, как вам больше нравится, — развёл руками Дейдара.

— Школьные сплетни теперь уже просто бы не поверили, что вы ни с кем не встречаетесь, Сасори-сан, — добавила Хината, встав на защиту своего парня. Ко всему прочему, Хината ощущала вину: всё-таки именно она уговорила Дейдару предпринять что-нибудь для разрушения так смущавшего Саске слуха.

— И в этом тоже вы виноваты, — отрезал Сасори.

К счастью, развитие спора прервало появление мадам Розмерты, принесшей шиноби кофе. С удивительной синхронностью Анко и Сасори потребовали повторить свои заказы, после чего трактирщица удалилась. Несколько минут прошло в молчании; Анко продолжала изображать попытки поспать, Сасори безразлично глядел куда-то в толпу. Дейдара под столом сжал руку Хинаты; отпив немного кофе, он подмигнул девушке и с громким стуком опустил чашку на стол.

— Искусство — это взрыв, мм.

Кукловод дёрнул бровью.

— Не смеши меня.

— Это вы меня не смешите! — парировал Дейдара, чувствуя себя в своей стихии. — Что может сравниться с полным смысла и жизни моментом истинного совершенства, когда материя переходит в ничто?

— Любой хоть более-менее адекватный человек скажет тебе, что деструкция ломает красоту, а уже никак не создаёт её, — ответил Сасори. — Совершенно лишь то, что вечно, нерушимо, неподвластно забытью и времени.

— Ерунда, Данна! Ваши марионетки, хотя вы их и считаете Истинным Искусством, очень даже могут быть разрушены или уничтожены — из опыта говорю, да!

— Не понимаю, как тебе только в голову пришло ставить мои творения, в которые вложены часы, дни, месяцы кропотливой работы и стремления к идеалу, рядом с твоим нелепым «бумом».

— Все вы в Акацуки — чокнутые маньяки, — объявила Анко, поглядывавшая то на одного нукенина, то на другого. — Теперь понимаю, чего Орочимару у вас так хорошо прижился.

— Орочимару, — проговорил кукловод со странным выражением. — Искусство он видит в изыскании способа достижения бессмертия.

— Так получается, он ваш единомышленник, — усмехнулся Дейдара. — У вас, небось, и транспарант был «Мы — за вечность».

— Прекрати, — в голосе Сасори уже слышался настоящий, вовсе не показной гнев. Хината взволнованно глянула на подрывника — тот и не думал отступать.

— Скажите, Данна, а вы с ним совместные опыты ставили, мм?

— Опыты Змея, — неожиданно вмешалась Анко, — это не то, с чем можно шутить, парень.

— Анко-сан… — прошептала Хината, видя, какое жёсткое выражение приняло лицо джонина.

— Один к десяти, — продолжила куноичи; она подалась вперёд, опёрлась локтями на стол, крепко стиснула кулаки. — Десять процентов — вот что Орочимару писал в графе «Процент выживаемости» по многим своим экспериментам. И при этом ему было всё равно, что остальные девяносто процентов тоже носили имена, любили и ненавидели кого-то, что они жили — до того, как попали к нему на стол. Ради улучшения статистики он готов был принести в жертву любого…

— Даже собственную ученицу, — негромко закончил за неё Сасори.

Анко отрывисто кивнула и коснулась рукой того места, где до извлечения стояла Проклятая Печать. Принёсшая заказ трактирщица посмотрела на напряжённых, серьёзных шиноби с удивлением, но ничего говорить не стала; поставив на стол кружки, она молча удалилась, не желая своими пустыми словами вторгаться в этот явно далёкий от приятного разговор. Сделав пару больших глотков, Анко отодвинулась от стола и скрестила на груди руки.