Предметом полицейского внимания были трактиры, рестораны и различные увеселительные заведения, где горячительные напитки в сочетании с вольными нравами создавали особую атмосферу раскованного общения. Особенно беспокоил блюстителей нравственности ранний возраст завсегдатаев: «Распущенность воспитанников учебных заведений доходит до крайних пределов. Известного сорта трактирные заведения, некоторые из публичных мест и гуляний только и имеют посетителей, что гимназистов и кадет. Там скрытно от родителей они предаются разврату и полному разгулу на свободе» [203] .

Отмена откупов сделала потребление спиртного еще более доступным. По сути, о народном празднике, посвященном снижению цен на водку, свидетельствовал Ф. Д. Бобков, отправившийся 1 января 1863 г. на прогулку: «Подойдя к Никольским воротам, я увидел около кабаков целую толпу. Это праздновалась отмена откупа. По случаю удешевления водки набросились на кабаки и переполнили их. На Трубной площади опять толпа около кабаков. Из любопытства зашел в один. Оказалось, что все заготовленное заранее вино уже выпили и толпа ждет нового подвоза. Вот она, народная трезвость» [204] . 5 января он снова сетовал: «Вообще теперь весь народ, после отмены откупов, с утра каждый день пьянствует, и все улицы переполнены пьяными» [205] .

Обнаруженные в архиве Третьего отделения агентурные донесения от 4 января 1863 г. показывают, насколько точно агенты фиксировали народные настроения: «Между тем народ вне себя от радости, что водка подешевела, и благословляет за это государя. Приезжие из Москвы рассказывают, что понижение цены на водку произвело там в первый день неистовый восторг, который превосходил даже радость в день объявления крестьянам свободы. Уничтожение откупов всюду ставят в уровень с освобождением крестьян, с тою только разницею, что в первом деле тотчас же ощутили благие последствия, то есть что народ, при употреблении прежнего количества водки, сберегает значительную сумму денег» [206] .

Городская полицейская «хроника» полна примерами разных пьяных дебошей. 31 октября 1864 г. сообщалось: «Вчерашний день в кафе-ресторане «Германия» в Б. Конюшенной улице опять не обошлось без скандала: одна из бывших там женщин дала пощечину какому-то господину, а кандидат московского университета Федоров до того был пьян, что лежал на полу и его вынуждены были вынести на руках и облить водою, чтобы привести в чувство, при этом у него были украдены золотые часы» [207] . Общественная помощь ученому мужу оказалась не бескорыстной.

2 января 1865 г. агент доносил о новых деяниях «известного скандалиста» Соболевского: «На танцевальных вечерах появляется постоянно в нетрезвом виде, выпущенный в 1863 году из института корпуса путей сообщения поручик Соболевский, производящий почти всегда скандал. Так, будучи вчера у Ефремова, он ударил какую-то женщину в лицо за то, что она, проходя мимо его, улыбнулась» [208] . Немотивированная агрессия объяснялась невоздержанностью, привычкой к хулиганским поступкам.

Публичность проступков иногда способствовала общественному примирению ссорившихся. 30 мая 1868 г. очевидец сообщал: «Вчерашнего числа вечером у Излера некто Львов, поссорившись с сидевшею с ним за одним столом женщиною, ударил ее бутылкою шампанского.

Некоторые их зрители, увидевшие этот случай, заставили Львова помириться с оскорбленною им женщиною. Последняя не изъявляла особенной претензии – взяла с Львова за мировую 50 руб.» [209] .

Задержание провинившихся полицией иногда приводило к неожиданным открытиям. 2 ноября 1864 г. шефу жандармов докладывалось, что «третьего дня в гостинице «Палермо» задержан был за неплатеж денег и буйство неизвестного звания человек, назвавший себя отставным юнкером Ипполитом Ивановым, служащим агентом в III отделении и посланным по секретному поручению» [210] . Это был самозванец, желавший под видом агента «всесильной» полиции обезопасить себя от ответственности за свои поступки. 19 ноября того же года по указанию агента Третьего отделения в кафе-ресторане Наумова был арестован полицией «молодой человек в партикулярном платье». Выяснилось, что он выдавал себя за другое лицо, украл у своей тетки 1500 руб. и «разыскивался полицией, у которой была даже его фотографическая карточка» [211] , но полиция на него внимания не обратила, а агент Третьего отделения обнаружил преступника.

Размах пьянства начинал внушать власти опасение. 22 апреля 1864 г. В. А. Долгорукову докладывали: «В городе в течение первых трех дней праздника замечается необыкновенно большое число пьяных, которые при беспечности и слабости полиции производят безнаказанно на улицах шум и драку» [212] . Сетования на бездействие полиции лишь подтверждали серьезность проблемы. 7 декабря 1864 г. агент доносил: «Вечером заметно было лежащих на улице в бесчувственно пьяном виде много простого народа. Городовые и дворники оставались к ним совершенно равнодушными» [213] . Повальное пьянство даже в холодное время года никого уже не удивляло и не побуждало оберегать жертв Бахуса от обморожения и смерти.

Обеспокоенность городских властей положением дел была едва заметна. О безуспешных паллиативных мерах санкт-петербургской полиции докладывали шефу жандармов 6 марта 1865 г.: «На время настоящего поста обер-полицмейстер воспретил в танцклассах и кафе-ресторанах музыкальные вечера, имея в виду, вероятно, уменьшение скандалов, но если эта цель имелась в виду, то она не достигнута: например, в «Германии» также много пьяных и скандалов бывает еще более, ибо публике нечем развлечься» [214] .