– Отлично. – Сарджент опустил руку. – Давай…

С первых же слов он понял, что Лили не лжет. Многого она не знала, но Хорхе Носарь давным-давно работал на Майера, и в тот вечер они провели Сарджента.

Хорхе Барселонца завербовал Нелсон. Сарджент моментально вспомнил дворецкого в особняке, куда он подъезжал каждое утро для сопровождения безумца; Брюс еще тогда удивился, что он и Нелсон отнеслись друг к другу, как профессионалы – подчеркнуто нейтрально и даже скрыто дружелюбно.

– Почему Нелсон и Майер выбрали «Бо-Сит»?

– Я подсказала… – Лили вспомнила нечто сугубо личное и неприязненно передернула плечами, – мы прожили с Нелсоном полтора года.

– А сейчас?

– Он уехал, – Лили прикусила губу, вовсе не потому, что сболтнула лишнее. Сарджент догадался: с отъездом Нелсона рухнула последняя надежда мисс Паоро устроить личную жизнь, и, в сущности, вся возня вокруг – и банда Майера, и приход Сарджента, и необходимость грязной работы в полуподпольном игорном заведении – казалась Лили мелкими неприятностями на фоне груды обломков личной жизни.

– Почему уехал Нелсон?

Лили рассказала, что после того, как Сарджента посадили в тюрьму, внезапно умер один из друзей Нелсона, и Бэби (так называла Нелсона Лили) заметался, он решил, что началось иссечение метастазов.

Отчего убили Кэлвина, она не знает, но Нелсон боялся Майера и часто по вечерам, перед тем как лечь спать, говорил: «Ты их не знаешь».

– Нелсон не предложил тебе уехать с ним?

– Он мне присылал деньги. Он не жадный.

Сарджент догадался: в устах Лили это высшая похвала.

– А три месяца назад позвонил мужчина из Анкориджа и сказал, что Бэби нанялся на рыболовецкое судно и его тралом, что ли, или лебедкой сошвырнуло в море. Штормило, и его не смогли выловить… ужасно…

– И это все?

– Все. – Глаза Лили полыхнули огнем, как у затравленного зверька.

По тому, как испуганно Лили сказала «все», Брюс видел: нет, не все; она утаила главное. «Что бы это могло быть?» – размышлял он. Сарджент встречался с людьми типа Нелсона. Если им угрожает опасность, такие всегда припасают подарок для недругов на случай, если от тех будет исходить опасность. Нелсон знал немало и мог оставить после себя мину замедленного действия. Попробовать?

– А разве он не сказал тебе о подарке?

Лили подалась вперед, выпятила подбородок:

– Мне не два года. Нашел дуру, колоть полено на чурбачки.

Сарджент поднялся. Жесткие меры, но это не его выбор, других не оставалось. Он с маху ударил по густо намазанному кремом лицу, выхватил револьвер, ткнул в жирно блестящий белый лоб, грубо, обдирая кожу. Лили взвизгнула.

Сарджент нарочно провернул барабан револьвера, зная, как сухие щелчки действуют на впечатлительных людей, ничего не смыслящих в оружии.

Ненависть, которой так не хватало Сардженту, захлестнула его с головой: он выстрелит, если этот кривящийся в страхе рот, алеющий пятном помады, не раскроется сейчас же.

Лили это сообразила мгновенно – от кривляния не осталось и следа, она будто сразу постарела на десяток лет.

– Нелсон записал кассету.

– Где она?

– У меня дома.

– Где именно?

– Не знаю. Он оборудовал тайник без меня, я была на работе, и предупредил, что делает это нарочно: зачем мне знать лишнее.

– Ключи! – Сарджент протянул руку. Мисс Паоро покорно выложила связку и пояснила, как быстрее добраться до ее дома.

Майер сидел перед человеком в ортопедическом ботинке. Пили кофе.

– Ничего особенного. – Майер постучал ложкой по блюдцу. – Не вижу причин для беспокойства. Подергается немного, и все. Он ничего не может сделать. Вчера взорвали еще один самолет. К этому стали привыкать. Вроде так и положено.

Человек в ортопедическом ботинке, с трудом приволакивая ногу, обогнул стол.

– Звонил генерал Орэдж. На границе между интересующими нас странами – ожесточенные перестрелки в шести секторах на протяжении всей недели. Генерал не скрывал радости.

Майер растопырил пальцы, выставил вперед ладони: увольте! В большой политике я не силен.

Мисс Паоро после визита Сарджента тщательно запудривала ссадину на лбу, когда открылась дверь. Пуховка застыла в руке. Мисс Паоро успела подумать, как кровь забрызгает зеркало; она уже не боялась, на страх нужно время – у нее времени больше не было.