В этот момент Сенд положил на прилавок портсигар.

Еще двадцать пять секунд. Они тянулись для нас вечностью. Казалось, стрелка хронометра не перескакивала, а медленно плыла от отметки к отметке.

Кламп положил бумажник и достал купюры.

Пять, десять, тридцать, сорок пять… секунды грохотом обрушивались на мой мозг.

Антиквар открыл дверь и исчез в комнатке за стеной. Турист отвернулся от прилавка и подошел к окну.

Три. Стеной обрушились на мою голову.

– Пора,– шепнул я на ухо Голди.

***

Голди по моему сигналу тихонько открыла стеклянную дверь и вошла в лавку. Эммитер в ее ухе четко отслеживал мои команды и направлял ее. Она осторожно прикрыла дверь и замерла у входа, скрытая от туриста небольшим стенным выступом.

Я смотрел на ее размытую спину за дверью, а мой мозг отсчитывал мгновения.

– Пройди три шага к прилавку.

Голди стояла теперь посредине помещения, как мне казалось, освещенная призрачным, потусторонним светом.

– Еще два шага и замри!

Полушария моего мозга, казалось, раскалились добела и жгли сквозь череп кожу.

– Еще шаг и возьми кошелек с прилавка.

Голди в точности выполнила мое указание. Теперь кошелек, раскаленным камнем, лежал у нее в руке, сжигая все мои мысли.

– Не торопись! Развернись лицом к двери.

В этот момент Кламп отошел от окна и стал созерцать картины, развешанные на стенах.

– Голди, сделай два шага к двери. Стой!

Я во все глаза смотрел на приближающийся размытый силуэт. И молил Бога, чтобы Голди случайно не наделала шума.

– Еще два шага.

До двери оставался всего один последний шаг. Кламп в это время снова достал платок и вытер лоб. В лавке не было кондиционера и, несмотря на работающий под потолком вентилятор, было душно. С Голди пот тоже тек ручьями, и я ощущал это почти физически, составляя в этот момент с ней одно целое.

– Еще шаг и медленно открывай дверь.

Через мгновение Голди оказалась в моих объятиях, а бумажник в холщовой сетке, предусмотрительно извлеченной из моего кармана. Дверь бесшумно закрылась.

Мы не торопясь вышли на уличный зной и неспешной походкой, обнявшись, пошли по пустынной улице.

Крик туриста догнал нас, когда мы свернули за угол и вышли на оживленный бульвар.

3.

***

Когда мы с Голди пересчитали наш улов. Нам стало страшно. Таких крупных денег мы никогда не держали в руках, даже представить себе не могли, что когда-нибудь такая сумма попадет в наши карманы.

В первом отделении, из которого турист расплачивался с антикваром, находилось около трех с половиной тысяч кредитов, сумма не малая, но вполне укладывающаяся в наши умы. А вот второе отделение…

То, что открылось нашему взгляду, сначала повергло в шок, потом бросило в пот и жар.

Я осторожно достал тонкие золотистые купюры с изображением звездолета устремляющегося к звездам, отливающие под ночником лиловым, и пересчитал их. Двадцать штук! Каждая по сто тысяч кредитов! Два миллиона межпланетных кредитов!

Целое состояние. С такими деньгами можно было стать приличными рантье и бездельничать всю оставшуюся жизнь, посвятив ее путешествиям.

Вот только предъявить такие деньги без подтверждения их происхождения, не попав под колпак международных спецслужб, было практически невозможно.

Но что еще хуже такую огромную сумму будут искать. И искать долго, нудно и целенаправленно. Сначала они перетрясут местную шпану и карманников и когда поймут, что это не их рук дело примутся за поиски всерьез.

И первое место, куда они сунут свой вездесущий нос, это коммуна хиппи.

***

Нам надо было валить! Валить отсюда, не медля ни минуты. Через пару дней, когда полиция и спецслужбы, наконец, почесав затылки, придут к выводу, что надо проверить всех убывших в отрезок времени с момента ограбления и по сию минуту. Мы с Голди должны быть далеко отсюда, вне поля их зрения.

Пока Голди собирала наши немногочисленные вещи, набивая ими две сумки, я быстренько окунулся в будущее на десять минут, это мой сегодняшний максимум.