– Привет, Ти! У меня тут проблемка образовалась, папа очень занят?... Нет, это не срочно... Хорошо, Ти, спасибо. Я подожду.

И убрал телефон в карман джинсового жилета и огляделся по сторонам.

К нему снова подошел капитан Брукс.

– Что-то нашли?

– Еще не знаю. Сюда заглядывал кто-то еще кроме туристов и медика. Причем, прошел не дальше пары шагов от входа... Проблема в том, что нет следов, которые ведут обратно, они словно обрываются...

И не закончив говорить, Вадим бегом метнулся к трейлеру. Если прежде он не заходил внутрь, то теперь наоборот без размышлений вошел и подошел к столику, на котором стояла ваза с двумя яблоками. Но смотрел юноша не на стол, а, подняв голову, рассматривал полку, одна из дверец которой была приоткрыта. Он сам до конца распахнул ее и прищурился. Но освещения не хватало - в самом трейлере не горел ни один осветительный прибор - все освещение происходило благодаря врывающимся через большие окна лучам наружних ламп. Поэтому чисто машинально прищелкнув пальцами, как его учил дядя Юра (этому он учил всех альф Звездчатых, так как омегам этот фокус не давался в принципе), зажег магический светлячок, яркостью не уступающий семидесяти пяти ваттной лампочке.

– Ох, ты ж!

И парень протянул руку, осторожно вытаскивая из полки ласку, которая скалила зубы, но самого сенса не кусала.

Тут зазвонил телефон Вадима.

Осторожно посадив зверька на плечо, с которого тот спускаться явно не собирался, юноша достал аппарат и ответил на вызов, встряхнув его уже знакомым жестом:

– Привет, пап!... Нет-нет, я уже все выяснил! Я тут нашел тотем. Причем не в виде духа, а вполне живого... Нет, я его только-только достал. Так что еще не проверял на совместимость... Ласка, как Белослав... Нет-нет, пап, у меня действительно все в порядке... Па-а-апа, ну я же здесь не один!... Да, папа... Хорошо, папа... А Славу-то зачем дергать?... Да, папа, я уже понял... Целую и тебя и мелких, пап. Как только освобожусь, сразу перезвоню Миру... И обязательно появлюсь дома на выходных... Пока-пока.
– Телефон снова оказался в кармане, а вот зверька осторожно стащили с плеча и заглянули тому в глаза, - давай знакомиться? Я - Вадик, Страж. А ты чей?

Лим любил заглядывать в людские дома на колесах. Да, от них воняло, что успешно отпугивало других животных. А вот самому зверьку всегда было любопытно наблюдать за двуногими, которые появлялись на этой оборудованной поляне. Единственное, о чем мелкий хищник жалел - редко появлялись здесь гости. Все удобства были представлены тремя столами с окружающими их скамейками, изредка пополняющейся поленицей, так как приезжающие в основном пользовались привозимым ими с собой в бумажных мешках угольками. И все. Больше ничего не было.

Зато Лиму не нравилась еда, которую специально оставляли для животных. Хотя с другой стороны, кормушки для оленей, где с конца осени и до первой зелени обновлялось сено ему нравились. Но только потому, что рядом с ними было много мышиных нор, да и другие травоядные не стеснялись пользоваться этими "столовыми", да и вообще именно вокруг них зимой и сосредотачивалась лесная жизнь.

Этим днем, точнее ближе к вечеру, когда выспавшийся зверек выбрался из своей норы расположенной довольно далеко от человеческой поляны, его просто потянуло именно сюда, даже голод не беспокоил.

А вот стоящая с приоткрытой дверью машина двуногих не столько заинтересовала, сколько напугала. И опять же вопреки всем инстинктам Лим не убежал, а подкрался и осторожно забрался в щель. Двуногих он не увидел, и даже сначала не учуял, все перебил аромат яблок. Вот только едва он к ним запрыгнул, то вместо одного запаха учуял совершенно другой. Горький, резкий, который, казалось, выжигал все внутри. Зверек сам не помнил как спрятался в деревянной норе, которая висела над столом. Там он свернулся клубочком за толстой банкой, запах из которой каким-то образом огораживал от страшного аромата, заполнившего весь человеческий дом на колесах.

И сколько времени он там пролежал - Лим тоже не мог вспомнить. Только когда его меха коснулась рука двуногого он начал воспринимать окружающее. Запах, шедший от руки, был приятным, был похож на тот, что шел от клена весной, когда листья распускались на дереве, а еще цветущим клевером. Кусать его хотелось, скорее уж наоборот прижаться поближе, как раньше в детстве Лим прижимался к матери. Единственное, что заставляло оскалиться, было тем, что его вытаскивали из укрытия. Но снаружи уже не пахло тем страшным запахом.

Потому и он расположился сначала на плече, пока человек говорил с кем-то далеким (это Лим очень хорошо чувствовал, как и то, что тот далекий ощущался как мама самого зверька когда-то), а потом не протестовал, когда его осторожно сняли с плеча и попытались поймать взгляд.

– Его зовут Лим, - Вадим вернул ласку на плечо и повернулся к стоящему рядом капитану, - он не видел что здесь произошло, но помнит запах, который сильно жег внутри, когда он его вдохнул. Причем, запах был таким сильным, что перебил аромат этих яблок. Но вот запах лаврушки, - юноша достал из полки жестяную банку с неплотно закрытой крышкой, от которой сильно тянуло знакомым ароматом, - этот запах сумел перебить. Ладно, пойду я все же посмотрю на наших обескровленных...

Осмотр самих трупов занял не так уж и много времени. И спустя полчаса катафалк увез их в морг центральной больницы Ист Карбона - ближайшего городка.

Вадим же некоторое время побродил по кемпингу, задумчиво осматриваясь по сторонам. Потом же уселся прямо перед кабиной трейлера и попросил погасить осветительные приборы.

– ...Если можно, то вообще все. Хочу как следует осмотреться.

Полицейские кивнули и начали было расходиться, когда вслед им донеслась еще одна просьба:

– Только может быть вам следует закрыться в машинах на всякий случай?