В начале июля в Москве собрался V Съезд Советов, который должен был ратифицировать Брестский мир. 6 июля 1918 года сотрудник ВЧК, левый эсер Яков Блюмкин убил посла Германии Мирбаха. Блюмкин вошел в здание посольства, предъявив документы, подписанные Дзержинским. Потом Феликс Эдмундович утверждал, что печать ВЧК на документах подлинная, но его подпись поддельная. Расчет Блюмкина и тех, кто за ним стоял, был в том, что известие о смерти Мирбаха вызовет поддержку большинства делегатов Съезда Советов, от эсеров до большевиков, в порыве революционного энтузиазма съезд одобрит убийство «посла империалистической Германии» и разорвет Брестский мир.

Однако Ленин и Свердлов, напротив, использовали убийство Мирбаха для того, чтобы разгромить партию левых эсеров и избавиться от оппозиции. В Москве прошли столкновения между отрядом ВЧК, которым командовал левый эсер Д. Попов, и дивизией латышских стрелков, которая поддержала Ленина.

Какова роль Дзержинского в этих событиях? Узнав о теракте, он отправился в расположение отряда ВЧК Попова и потребовал выдать ему Блюмкина. В ответ левые эсеры арестовали Дзержинского, одновременно большевики арестовали фракцию левых эсеров на Съезде Советов. Так или иначе, но 6–7 июля председатель ВЧК находился в штабе Попова. Когда латышские стрелки по приказу СНК начали обстрел квартала, занятого левыми эсерами, Дзержинский мог погибнуть под артиллерийским огнем.

На чьей стороне был Дзержинский 5–6 июля 1918 года? Как уже говорилось выше, он был противником «Брестского мира». Более того, Фельштинский приводит, с моей точки зрения, убедительные доказательства того, что руководитель ВЧК знал (подозревал?), что Блюмкин готовит убийство немецкого посла, но не остановил его. «Дзержинский…, – по мнению историка, – «.. безусловно, знал, что Мирбах будет убит на днях. Но ничего не предпринял. И более того, Дзержинский знал, что 6 июля Блюмкин отправится к Мирбаху. А скорее всего, знал и то, что во время этой встречи Блюмкин Мирбаха убьет».

Однако председатель комиссии ничего не сказал Ленину о своих «подозрениях». Кроме того, и после 6 июля 1918 г. Дзержинский считал, что некоторых левых эсеров можно оставить на службе в ВЧК и даже привлекать новых. Более того, спустя год сам Яков Блюмкин сдался советским властям, перешел на работу в ВЧК и при Дзержинском сделал там быструю карьеру. Кажется, что есть основания согласиться с версией Фельштинского. В этом случае получается, что Дзержинский рассчитывал, что удастся сохранить коалицию большевиков и левых эсеров на «антибрестской платформе революционной войны».

Интересно, что именно это обвинение выдвигалось против обвиняемых во время процесса «право-троцкистского центра» в марте 1938 года. «Уже в 1918 году, непосредственно вслед за Октябрьской революцией, в период заключения Брестского мира Бухарин и его группа так называемых «левых коммунистов» и Троцкий с его группой, совместно с «левыми» эсерами организовали заговор против В.И. Ленина как главы Советского правительства. Бухарин и другие заговорщики, как это видно из материалов следствия, имели своей целью сорвать Брестский мир, свергнуть Советское правительство, арестовать и убить В.И. Ленина, И.В. Сталина и Я.М. Свердлова, и сформировать новое правительство из бухаринцев, которые тогда для маскировки называли себя «левыми коммунистами», троцкистов и «левых» эсеров».

Конечно, государственный обвинитель Вышинский искажает события:

– никто не собирался убивать Ленина, и Бухарин, признавая факт своих переговоров (консультаций) с левыми эсерами, категорически отрицал планы убийства вождя партии: «Об аресте разговор был, но не о физическом уничтожении».

– к лету 1918 года позиция Троцкого уже изменилась, и он активно участвовал в проведении политики Ленина, и боролся против левых эсеров 6 июля;

– Сталин находился в Царицыне, и вряд ли его арест входил в первоочередные планы «заговорщиков».

Но Вышинский утверждал, что:

1) «левые коммунисты»… оказывают «левым» эсерам организационную и политическую помощь (выделено мной… – Л. Н.);

2) совместными действиями «левых» эсеров и «левых коммунистов» должно быть свергнуто правительство Ленина и сформировано новое правительство в составе «левых коммунистов» и «левых» эсеров. После этого «левые» эсеры организовали убийство Мирбаха и июльский мятеж. В курсе готовившегося убийства Мирбаха и июльского мятежа «левые коммунисты» были полностью» (выделено мной… – В. Н.). Фактически это обвинение в адрес Дзержинского.

Правда, в документах 1938 года не фигурировало имя Дзержинского, что само по себе показательно. Сталин обвиняет Н.И. Бухарина и В.А. Карелина в сговоре с целью убрать «правительство Ленина- Свердлова- Сталина» и сорвать мир с Германией. Понятно, что Сталин не хочет (пока) называть имя Дзержинского, но показательно, что он не упоминает о нем вообще. То есть ни ВЧК, ни ее председатель не упоминаются как сила, которая могла бы сорвать «заговор».

Конечно, Сталин хотел подорвать авторитет руководителя ВЧК. На февральско-мартовском пленуме 1937 года он вдруг «внезапно» вспомнил, что Дзержинский тоже был троцкистом. Потом развернул эту мысль на заседании Военного Совета в июле 1937 г.: «Дзержинский голосовал за Троцкого, не просто голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист, и все ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось». Сталин, скорее всего, имеет ввиду «профсоюзную дискуссию» 1921 года, в которой Дзержинский действительно был на стороне Троцкого и участвовал во фракционных собраниях. Правда, ничего не известно о том, что «все ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого». ГПУ тогда еще не было, а мемуаристы свидетельствуют, что Дзержинский в тот момент, напротив, был готов уйти из ВЧК. На фракционном собрании троцкистов «Феликс Эдмундович попросил слова и выступил очень взволнованно: «Товарищи, вы называете мою кандидатуру в члены ЦК, вероятно имея в виду, что я буду продолжать работу в качестве председателя ВЧК. А я не хочу, а главное – не смогу там больше работать. Вы знаете, моя рука никогда не дрожала, когда я направлял карающий меч на головы наших классовых врагов. Но теперь наша революция вступила в трагический период, во время которого приходится карать не только классовых врагов, а и трудящихся – рабочих и крестьян – в Кронштадте, в Тамбовской губернии и в других местах. Вы знаете, товарищи, что я не щадил своей жизни в революционной борьбе, боролся за лучшую долю рабочих и крестьян. А теперь и их приходится репрессировать. Но я не могу, поймите, не могу! Очень прошу снять мою кандидатуру».