Тихо, глухо, как в старом глубоком колодце — Ветров не услышал даже гудков, сколько ни сидел он с трубкой у уха. Время вызова вышло, и телефон сбросил звонок.

— Да что за черт, а? — фыркнул Ветров. Заблудился в трех соснах, черт подери! Ну, на сколько он от пасеки отошел? Ну, на полкилометра, не больше, и… что? Хорошо хоть, репеллентами набрызгался досхочу — хоть, комары да мошкара не донимают, а то бы он сбрендил уже.

Кряхтя, опираясь на камень, поднялся Ветров с земли. Сырая земля — брюки почти насквозь промокли, хотя он совсем недолго сидел. «Так, вспоминаем спортивное ориентирование», — мысленно говорил он, обойдя камень кругом. Где мох должен расти? С севера? Да, с одной стороны камень весь зеленый, покрыт пушистыми мхами. Хорошо, север нашли… Только компаса у Ветрова нет, не знает Ветров, с какой стороны пришел, и что к северу отсюда — он тоже не знает. Может, там леса на километры тянутся, и он до старости будет тащиться? Вообще не собирался Ветров по лесу плутать — только к Куркину и назад — и компас не взял, дубовый пенек.

— Черт! — он злобно пнул камень ногой и решил действовать по правилу Тесея: оставлять следы, по которым сможет вернуться назад, если опять пойдет не туда.

Ветров оборвал полоску со своего и так вдрызг измочаленного кителя и повязал на низкую ветку, которую хорошо видно. Так, один след уже есть. Продираясь сквозь нижние ветви и кусты, участковый прошел еще немного и повязал вторую полоску. Еще прошел — еще повязал. Хорошо, все-таки, что он догадался «превратиться» в Тесея, только вот, поздновато дотумкал… Грибов тут полно — боровики так и просятся в… лукошко, которого у Ветрова нет. Огромные, сочные, и даже шляпки не рваные — целыми семействами торчат боровики из-под земли. Сразу видно, что в этом месте нет грибников, иначе бы давно порезали такой «клад». Стоп. Ветров замер и огляделся. Грибов полно, нет грибников — значит, определенно он идет не туда, не к людям, а забирается в лес.

— Черт, — ругнувшись, Ветров решил не медлить, а повернуть назад и вернуться к поляне по своим меткам, пока не забурился куда-нибудь в логово волчье.

Над головой скакала по высоким веткам белка, сбрасывала сухую, отслоившуюся кору, метнулась в куст ярко-рыжая лисица. Солнце сверкало в просветах крон, журчали лесные ручьи. Ветров тащился назад, сдирая с веток свои полоски, набивал ими карманы. Жажда мучила ужасно — сорвав очередную метку, Ветров бросился к одному из ручьев. Припал к нему, холодному, рот раскрыл… Но, жучки какие-то копошатся в прозрачной воде, козявки, улитки, да берег грязный такой. Не решился Ветров пить сырую воду — подхватит холеру и сгинет точно. Нельзя, надо терпеть. Зачерпнув пигоршню из ручья, участковый умыл поцарапанное лицо, обтер потную шею да руки помыл. Стало легче, хоть и не сильно — тянет его напиться ручей. Однако Ветров пересилил себя, встал и сейчас же нашел глазами метку — это последняя, он должен сейчас попасть на поляну.

Приблизившись, он сдернул эту полоску серой ткани, развязал узел… Взглянул перед собой и не поверил глазам: дерево то же, кусты те же, но поляна — другая маячит впереди. Трава на ней совсем не такая — какая-то желтая, да длинные болотные камыши, и нет заметных каменюк — только коряги кривые точат, а еще — хилые и скрюченные деревья. Да что за черт вообще творится? Как поглумился кто-то: специально метки перевесил.

— Эй! — Ветров рявкнул, стиснув в кулаке последнюю полоску. — А ну, выходи! Аггеич? Куркин? Эй?!

В траве за спиной Ветрова зашуршало, послышались частые шаги. Догадка пулей пробила голову: а вот и убийца, который заманивает в лес!

— Стоять! — Ветров обернулся в прыжке, с пистолетом наперевес… Никого.

Шаги и шуршание теперь слышались слева, Ветров снова прыгнул — никого.

— Вылазь, или буду стрелять! — зарычал участковый, приготовившись к схватке с преступником. А может, и с несколькими сразу.

— Ветров! — откуда-то слева раздался мелодичный насмешливый голос, и девичий смех колокольчиками зазвенел где-то над сплетенными ветвями деревьев.

— Кто здесь? — Ветров повернул ошалелую голову, и тут его взгляд зацепило яркое красное пятно.

Изящная девичья фигурка в коротком красном платье оказалась на желтой поляне. Повернулась вокруг себя среди тонких ветвей и корявых деревьев, прошлась она туда-сюда по травяному ковру. Опешил Ветров: как она сюда попала, да еще и на высоких каблуках?

— Ну, что же ты, Ветров? — капризно протянула девушка и словно приблизилась, сделалась отчетливее.

Ветров глядел на нее неотрывно — со страхом узнал он свою одногруппницу Макушину, Ленку-Пенку, в которую влюбился еще на первом курсе и с которой так ни разу и не поговорил… Но уже потерял: отец «продал» ее замуж за какого-то большого прокурора, как только Макушина получила диплом.

— Ленка? — выжал из спертого горла Ветров, спрятал пистолет и шагнул к ней, но Ленка вдруг сорвалась и бросилась наутек.

— Ветров! — ее удивительно громкий в лесной тиши голос манил, и участковый как обезумел. Кинулся за ней, очертя голову.

Ботинки вляпались в холодную вязкую жижу, и Ветров отскочил назад. Черт, да это и есть Русальная елань — здоровенное и страшно топкое болото, скрытое травою так, что кажется поляной. Нет там Макушиной, и не было никогда — почудилось — и звонкий смех обернулся ревущим воплем выпи.

— Черт… — плюнул Ветров, пытаясь отчистить комья вонючей, торфяной грязищи с подошвы веткой.

Пить хочется… Ветров понял, что куда-то исчезли ручьи — ни одного не течет, только пересохшие неровные русла, и земля под ногами сухая, потрескалась, как в пустыне Атакама. Изо всех сил Ветров старался не поддаться панике: только что здесь было сыро, под ногами грязища чавкала, а что же теперь? Воздух стал сухим и душным, жарким, как в полдень в центре города, среди стекла и асфальта. Еще какой-то гарью потянуло, дымом — говорят, тут есть торфяники, которые горят сотнями лет — наткнулся, видать, на один.