– Глупые вы людишки. Нет вас, всё замечательно, стоит вам появится, как начинаете именно меня беспокоить. – недовольно продолжал Сай. – И “прости” это всё, что ты можешь мне сказать? А как же “О, великий и всемогущий Сай, я, твой жалкий раб, прошу тебя простить меня за все проблемы и покорнейше благодарю за своё спасение”!?

– А не жирновато ли!? – силы внезапно нашлись, и я со всего размаху запустила в наглеца подушкой.

– Чего и следовало ожидать от фаната Mirror, – он презрительно хмыкнул, увернувшись от МОЛО (мягкого опознанного летающего объекта).

– Замолчи, и не смей при мне плохо отзываться о Mirror. Говоришь так, будто его знаешь.

– А ты его знаешь, типа!

– Нет, не знаю, но я просто уверена, что он милый, добрый, отзывчивый, чувствительный человек, с хорошим чувством юмора, доброй улыбкой и огромной душой! Не то, что некоторые!

– Да? А если он окажется совершенно другим? – усмехнулся наглец.

– Человек, рисующий такие картины, просто не может быть придурком, вроде тебя! – нервы съезжали с катушек. А ведь я всегда думала, что у меня шарики на роликах и крыша на голове. Сай же хмыкнул и вышел прочь. Наконец-то! Весь день я рассчитывала проспать.

End of POV

Черноволосый хмыкнул и вышел из комнаты. Постояв пару секунд у дверей, он вошёл туда, куда его поселили. Здесь, в светлой, уютной комнате тепло, на кровати валяется уже разобранная сумка, у стены стоит мольберт, на письменном столе рядом с окном лежат две упаковки бумаги А4, рядом аккуратно свёрнутый холст, на подоконнике в ряд стоят три футляра карандашей, в стакане кисти, а рядом в коробочке краски. Сай вздохнул и сполз по стеночке, обхватив руками голову. ” Ты не знаешь ничего о Mirror! Его рисунки красивы! Даже если небезупречны, мне они нравятся! Они цепляют за душу, заставляют сердце биться чаще, я радуюсь или боюсь за тех, кто на них нарисован! Mirror настоящий художник!” – проплыли в голове недавно сказанные ему слова.

– Что за черт, – шепнул Сай, поднимая голову на мольберт. – Почему ей так нравятся эти рисунки? – Он оглядел свою комнату с идеальным порядком, который останется явно ненадолго. – Нельзя вот так вот все оставлять... Теперь нельзя. Если бы она была обычной девчонкой, а не этой Камен, то ничего страшного не случилось бы, узнай, что тут творится, но... Она не должна заходить в мою комнату. Тц! Угораздило же!

Он поднялся с пола и подошёл к столу. Выдвинув ящик, он достал из него лист бумаги с карандашным наброском. Долго и пристально всматриваясь в него, Сай потянулся к нему второй рукой и, разорвав пополам, смял, а затем швырнул на пол.

– Не то. Совсем не то, – нахмурился он, доставая новый лист и беря карандаш. – Но я научусь рисовать так же, как и тогда. Что бы нравилось не только тебе...

И он стал рисовать, не замечая, как проходило время. Он не слышал, как хлопнула входная дверь за уходящей Нако, он не видел, как медленно наступал вечер. От рисования его отвлёк тихий стук в дверь.

– Сай-семпай, открой дверь, а? – послышался голос Камен.

“Опять она! Черт, слава Богу, что дверь закрыл!” – и черноволосый быстро натянул на лицо маску безразличия.

POV Камен

Ну, и что мне делать? Раскалывается голова, болят руки и, вдобавок, я, кажется, ушибла руку при падении. А в холодильнике-то пусто. Понимаете, о чем я? Да, в магазин я одна не пойду. Как бы неприятно мне не было, но придётся просить Сая.

– Сай-семпай, – вот блин, он ещё и двери закрывает. – Открой дверь, а?

– Неужели, сама Камен пришла?

– Прекрати. Ты ведь давно не был на улице... – начнём издалека.

– О, волнуешься за меня?

– Я серьёзно.

– Я не пойду на улицу.

– Но почему? Мне нужна твоя помощь! – вот блин, он ещё отказывать мне собрался!

– Я бы и вышел на улицу, но там эти, как их там? Мерзкие такие, ах да, люди, – послышался его голос.

– Почему ты так не любишь людей?! Сам-то ты кто?

– Кто я? Я всего лишь один из... один из толпы. Я не лучше тех, кого так ненавижу.

– Вот именно. Ты не лучше тех, кого ненавидишь. Не лучше тех людей, которым для того, что бы выжить, необходимо питаться. Ты не лучше их. Так что, сходи со мной в магазин за продуктами, иначе умрёшь не лучше тех, кто умер от голода, – закончила я свою гневную тираду. И, о Боже, он открыл дверь! На меня недовольно и оценивающе взирают синие глаза, а я же хмуро смотрю исподлобья.

– Готовишь и платишь ты, пакеты несём вместе. Идёт?

– Идёт, – Вот наглый! Обязательно пересолю тебе ужин.

И мы, все-таки, пошли в супермаркет. Солнце уже садится, мне хочется есть, куплю персональную шоколадку! А ещё молоко, хлеб, сыр, картошку и прочую дрянь. Мы снова идём молча. Он не обращает на меня внимания, мне на него наплевать. Так же тихо и спокойно зашли в супермаркет, ходим по рядам.

– Поищи, пожалуйста, молоко, – хмуро прошу я, и он без всяких вопросов направляется к соседним стеллажам.