Самое быстрое было развернуться и поехать обратно.

Я видел ее в зеркальце, она смотрела в окно и, заметив на тротуаре сбитую собаку, снова тяжело задышала. Собака еще шевелилась, у нее, наверное, были перебиты кости, она ползла боком. Меня чуть не вырвало, я чувствовал себя очень слабым, а она начала надо мной смеяться. Она видела, что мне плохо, и принялась меня вполголоса материть; она говорила мне ужасные вещи, и я мог снова ее поиметь тут же, на улице.

Вы, ребята, не знаю, из какого теста вы сделаны, но когда я довез ее до бара, где она должна была петь, я не смог остаться и ждать ее после выступления. Я сразу же свалил. Я должен был вернуться домой. Жить одному не всегда весело, но, черт возьми, в тот вечер, к счастью, я был один. Я даже не раздевался; выпил, что у меня было, и завалился в койку. Я был выжат как тряпка. Как грязная тряпка.

На следующий вечер я был там снова и ждал ее у входа. Я опустил флажок такси и вышел размяться. Место было шумное. Оставаться я не мог. И все-таки я ждал. Она вышла в то же самое время. Точная как часы. Она меня сразу же заметила. Она меня сразу же узнала. Вместе с ней, как всегда, вышли два типа. Она, как всегда, смеялась. Не знаю, как вам это объяснить; когда я ее увидел, меня как будто оторвало от земли. Она открыла дверцу такси, и они сели ко мне все трое. Меня это обломало. Этого я не ждал. Идиот, сказал я себе. Ты что, не понимаешь, что такая девчонка – это сплошные капризы. Вчера ты сгодился, а сегодня ты просто шофер такси. Ты просто никто.

Вот так! Никто! Я вел как мудак и чуть не снес задницу огромной тачке, что шла впереди; я матерился про себя. Хорош же я был и все такое. А эти трое веселились на заднем сиденье. Она рассказывала анекдоты. От ее низкого, как у мужика, голоса, хрипловатого, как будто выдранного из глотки, бросало в пьяную дрожь.

Как только я подъехал, она вылезла первой; два типа даже не настаивали, чтобы заплатить. Они ее знали хорошо… Они зашли в дом, а она наклонилась к окошку и погладила меня по щеке, как ребенка. Я взял у нее деньги. Проблем с ней я иметь не хотел. Я хотел что-то сказать. И не знал что. Она заговорила первой.

– Подождешь? – спросила она.

– Где?

– Здесь. Выйду через пятнадцать минут.

– Одна?

Черт возьми! С моей стороны это было слишком круто. Я уже пожалел о том, что это сказал. Но сказанного не воротишь. Ее ногти вонзились мне в щеку.

– А это вы видели?

Она по-прежнему посмеивалась. Я ничего не чувствовал. Она почти сразу же отпустила меня. Я провел рукой по щеке. У меня шла кровь.

– Ничего! – сказала она. – Когда я выйду, крови уже не будет. Значит, ты меня ждешь, да?

Она вошла в бар. Я стал разглядывать себя в зеркальце. На щеке остались три глубокие царапины полукругом и четвертая, побольше, им навстречу. От большого пальца. Крови было немного. Я ничего не чувствовал. Итак, я стал ждать. В тот вечер мы никого не сбили. А мне ничего не обломилось.

……………………………………………

Я думаю, она начала вытворять эти штуки недавно. Говорила она мало, я ничего о ней не знал. Теперь днем я сидел и ждал, когда наступит вечер, а вечером заводил свою дряхлую тачку и ехал за ней. Она больше не садилась рядом со мной, было бы слишком глупо, если бы нас из-за этого прихватили. Я пересаживался, а она садилась на мое место; по две-три кошки или собаки в неделю мы раскатывали.

Я думаю, на второй месяц наших прогулочек ей уже захотелось чего-то другого. Это ее уже не цепляло, как сначала, мне кажется, она начала задумываться о более крупной дичи. Что я могу вам сказать еще? Мне это казалось совершенно естественным… она уже не реагировала, как раньше, а я хотел, чтобы она была такой же, как раньше. Я знаю, вы можете сказать, что я какой-то урод. Но вы не знали эту девчонку. Убить собаку или ребенка – ради нее мне было все равно. И вот тогда мы сбили эту пятнадцатилетнюю девушку; она гуляла со своим дружком, матросом. Они выходили из парка, где аттракционы. Я вам сейчас все расскажу.

В тот вечер Слэкс была в ужасном состоянии. Едва она села в машину, я понял, что она чего-то хочет. Я понял, что нам придется кататься всю ночь напролет, но обязательно что-нибудь найти.

Черт возьми! Нам не везло с самого начала. Я погнал прямо на Куинсборо-Бридж, а оттуда на круговые автострады, я никогда не видел столько машин и почти никого из прохожих. Вы мне скажете, для автострад это нормально. Но в тот вечер я этого не понимал. Ведь мне нужны были не прохожие. Мы накручивали километр за километром. Объехали вокруг и очутились посреди Кони-Айленд. Слэкс сидела за рулем уже порядочное время. Я болтался сзади и на поворотах цеплялся, чтобы не свалиться. Вид у нее был как у чокнутой. Я ждал. Как всегда. Я клевал носом и дожидался. Я просыпался, когда она пересаживалась на заднее сиденье. Черт возьми! Даже думать об этом не хочется.

Все произошло очень просто. Она мчалась, кидая машину из стороны в сторону от 24-й Уэст к 23-й, и тут она их увидела. Они развлекались, он шел по тротуару, она – рядом, по проезжей части, чтобы казаться еще меньше ростом. Парень был высокий, хорошо сложенный. Девушка со спины казалась совсем молоденькой, светлые волосы, коротенькое платье. Было довольно темно. Я видел, как руки Слэкс сжимали руль. Сука. Водить она умела. Она погнала прямо на них и зацепила девушку. У меня было такое ощущение, что я сейчас подохну. Я обернулся, девушка лежала на земле, неподвижный комок, ее парень бежал за нами и кричал. Затем я увидел, как на улицу вывернула зеленая машина, старая модель, которую еще использовали в полиции.