3.4.1. Существование первородного греха в человеке

При чтении святых отцов постоянно встречаются суждения о том, что после грехопадения над человеком стала владычествовать смерть и тление. Эта мысль естественным образом связана, с одной стороны, с тем Божественным определением, которое прозвучало для наших прародителей еще в раю и осуществилось после их грехопадения: «От древа познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь»[190], и, с другой стороны, с той ужасающей реальностью смертного бытия для человека и окружающего его мира. Смерть и тление очевидны для всех, их нельзя предотвратить человеческими силами. Какова их причина и сущность, что означает их господство над миром — вопросы, которые волновали человечество во все века, но ответ на них был дан только христианством.

Слово «смерть» имеет несколько смыслов в зависимости от употребления. Обычно когда говорят о смерти человека, то имеют в виду разлучение его души с телом, но с христианской точки зрения такое понимание смерти является ущербным. У святых отцов под словом «смерть» имеется в виду прежде всего духовная смерть человека, его удаленность от Бога — источника истинной жизни. Смерть духовная есть по сути истинная смерть. Эта смерть и постигла прародителей сразу после грехопадения. От этой смерти прежде всего и избавил нас Господь наш Иисус Христос. Когда Православная Церковь в своих песнопениях и святые отцы в своих творениях свидетельствуют, что Христос Своею смертью уничтожил нашу смерть и даровал всем нам воскресение и жизнь вечную, то речь здесь идет прежде всего об уничтожении смерти духовной — нашего отпадения от Бога. Церковь с полным правом воспевает это событие в прошедшем времени, как уже свершившееся, ибо непреодолимое средостение греха между Богом и человеком уже уничтожено искупительными страданиями Сына Божия. Каждый, приобщившийся смерти и воскресения Христа, возрожденный в таинстве крещения — духовно бессмертен. Смерть телесную (которая, по сути, есть лишь временное разлучение души с телом до всеобщего воскресения) на фоне этого бессмертия в Боге правильней назвать не смертью, но успением, или сном. «Истинная смерть, — поучает преподобный Макарий Великий, — сокрывается внутри, в сердце; и человек умерщвлен внутренне. Посему, если кто в тайне прешел от смерти в живот[191], то истинно вовеки он живет и не умирает. Даже если тела таковых и разрушаются на некоторое время, то, поелику они освящены, восстанут со славою. Почему успение святых и называем сном»[192].

В отличие от духовной смерти телесная смерть имеет в естестве человека некоторые внутренние основания для своей актуализации, что и было явлено после грехопадения прародителей. Прот. Георгий Флоровский писал: «Первый Адам своим непослушанием раскрыл и реализовал врожденную способность к смерти»[193]. Физическая смерть, будучи разрушением природной целостности, как уже указывалось[194], не является чем-то невозможным для тварного естества, более того, она возможна для всего тварного мира в богоотчужденном состоянии именно потому, что мир не имеет онтологического бессмертия. Бессмертен по природе только Бог. Все иноприродное Богу может быть лишь приобщено Божественному бессмертию по Божественному дарованию. Бессмертие по естеству — исключительный атрибут Божественного бытия, поэтому для всякого творения Божия оно является возможным лишь по мере обожения. Даже в отношении бессмертия высших тварных созданий — душ человеческих и бесплотных ангелов — богословские рассуждения святых отцов носят условный характер. Например, как у святителя Игнатия (Брянчанинова): «Душе, равно и ангелам, даровано бессмертие Богом: оно не есть их собственность, не их естественная принадлежность. Тело для поддержания жизни своей нуждается в питании воздухом и произведениями земли; душа, чтоб поддержать и сохранить бессмертие свое, нуждается в таинственном действии на себя Божественной десницы»[195]. Отвержение христианством учения о вечности мира, по сути, есть и отвержение всякого утверждения об онтологическом бессмертии естества тварей, в том числе и человека. В естественной смертности тварных существ и возможности преодоления этого только через обожение видится премудрый промысл Божий, пожелавший, чтобы это ведение о тварной ограниченности, о том, что мы по своему происхождению есть земля, прах и пепел, всегда было «уздой», повергающей в смирение человеческий ум не только после грехопадения, но и изначально с момента создания[196]. От начала не только тело человеческое, но даже и душа, несмотря на то что она духовна по своей природе и имеет многие Божественные дарования, несравнима со своим Создателем, ибо «Он Бог, а она — не Бог; Он Господь, а она — раба; Он Творец, а она — тварь; Он Создатель, а она — создание; ничего нет общего в Его и ее естестве»[197]. Возможность умереть для человека могла никогда не реализоваться. Божественное Откровение и святые отцы единогласны в том, что смерть стала реальностью только после грехопадения и виновен в ней только человек.

Понятие о тлении естества человека тесным образом связано с понятием о смерти. Тление есть, по сути, стремление к смерти, умирание, разрушение, гибель. Так же, как и слово «смерть», слово «тление» в святоотеческих творениях имеет несколько значений в зависимости от контекста. Определенный итог в отношении этого понятия подвел преподобный Иоанн Дамаскин. Он писал: «Слово „тленность“ имеет два значения. Прежде всего, оно означает страдательные состояния человека, каковы: голод, жажда, утомление, прободение гвоздями, смерть, или разлучение души с телом, и тому подобное… Но, с другой стороны, тление означает также совершенное разложение тела на стихии, из коих оно составлено, и его разрушение, каковое многими лучше называется нетлением »[198].

Тление в смысле «страдательные состояния человека» именуется преподобным Иоанном Дамаскиным, преподобным Максимом Исповедником, Леонтием Византийским и другими отцами «безупречными» или «естественными» страстями [199], а также «неукоризненными немощами», «неукоризненными страстями» и т. п. Естественные страсти «не находятся в нашей власти»[200], и их существование в нас свидетельствует о тварной ограниченности человеческой природы, в полной мере проявившейся после грехопадения[201]. Нетленным по естеству, в строгом смысле слова, является только Бог, мы же приобщаемся к этому нетлению по мере нашего освящения в Боге. Как указывали многие святые отцы, Адам был нетленным в раю в том же смысле, что и бессмертным, т. е. не онтологически, но в силу причастности Божией благодати[202]. Естественные страсти потому и являются безупречными, или неукоризненными, для нас, что для их существования в человеческом естестве имеются внутренние предпосылки (не предопределенность), обусловленные изначальной тварной ограниченностью человека. По мысли святых отцов, эта ограниченность некоторым образом проявляла себя даже в раю. Святитель Иоанн Златоуст учил, что уже в раю для укрепления естества Адама дано было Богом «три рода деревьев — были деревья, дававшие ему пищу для жизни, были деревья, способствовавшие благополучной его жизни, и было древо, сохранявшее его для жизни вечной»[203]. В связи с этим профессор В. В. Болотов отмечал: «О первозданном человеке нельзя сказать, что он не нуждался в питании и не подлежал усталости»[204]. Но в полной мере эта тварная ограниченность человеческого естества явила себя после грехопадения человека, когда «они лишились покрова бессмертия, отнята была одежда славы, обнажилось тело и осталась уже одна земля»[205]. Это состояние, по сути, есть неотвратимое следствие грехопадения, ибо всякий грех действует разрушительно, удаляет человека от истинного Блага и приводит его к страданию. В личном плане это состояние тленности воспринимается человеком как наказание за прародительский грех.

По мысли святых отцов, становление укоризненных, или противоестественных, страстей (та ), которые греховны с духовно-нравственной точки зрения, происходит путем сознательного и добровольного использования естества (естественных страстей) ради получения греховного удовольствия вопреки Божественному замыслу и предназначению. Возникновение укоризненных страстей в человеке подробно описано преподобным Максимом Исповедником. Он учил, что их возникновение связано с повреждением ноли человека, которое произошло при грехопадении и которое мы наследуем в рождении . Поскольку «падение произошло в той области, в которой человек и должен был осуществить свое назначение, — в области произволения», то «здесь начало зла»[206].

Святой Максим четко отличал «природную волю» от личного самоопределения на основе «гноми» . По учению преподобного Максима Исповедника, природная воля — это «естественная сила, стремящаяся к тому, что сообразно с природой, — сила, охватывающая все существенные свойства природы»[207]. Природная воля есть разумная и жизненная сила человека , в своих стремлениях она соответствует Божию замыслу[208].

Понятие «гноми» (от греч. — мнение, умонастроение, склонность, намерение) в святоотеческой традиции — это характеристика сознания человека после грехопадения. По толкованию преподобного Иоанна Дамаскина, когда мы «относительно того, что решено, определенным образом настраиваемся, у нас появляется любовь к нему; это называется склонностью . А если мы решились на что-либо, но не настроились к нему определенным образом, или у нас не появилось любви к нему, то тогда уже не говорят о склонности »[209]. «Гноми» обозначает поврежденное состояние человеческого сознания — его субъективность, предвзятость, искаженность, иллюзорность по причине помраченности грехом и страстями. «Гноми» — это ложное мировоззрение, основанное не на богопознании, но на эмпирическом опыте и абстрактных рассуждениях. Посредством «гноми» порождаются неверные мысли, намерения, желания, мнения, предположения, решения человека. До грехопадения, когда человек жил в единстве с Богом, его сознание было просвещено Богом, тварный мир был открыт его созерцанию, он мог постигать замыслы Божии, смыслы бытия, поэтому у человека не было иллюзий или пристрастий, не было «гноми». После же грехопадения человек, принимая решения, чаще всего не обращается к Богу, не ищет воли Божией, но опирается на самого себя: «мне так кажется», «я так хочу». Т. е. он ищет опору в своей субъективности, в своем «гноми», и тем самым обрекает себя на ошибки, ибо человек ослеплен грехом и многого не знает. Именно из-за «гноми» у человека возникает проблема выбора и колебания между добром и злом. Ибо человек действует, исходя из своего ошибочного мировоззрения, а реальная жизнь разрушает эти миражи[210].

Сама возможность выбора есть Божий дар и одна из неотъемлемых характеристик разумных существ. До грехопадения человек как личность должен был соотноситься с волей Божией и своей природной, которая естественно, без колебаний следует добру, и таким образом восходить к совершенству. Но в грешном человеке с поврежденной волей, не ведающем Бога и Его благой воли, такой возможности нет. После грехопадения человек делает выбор на основании других критериев. Главными такими критериями стали страх и наслаждение[211].