Случилось то, по странному стечению обстоятельств, в 1837-м, в год смерти поэта. В январе из Архангельского был отправлен первый обоз с часами, зеркалами, скульптурой, а в феврале в северную столицу на набережную Мойки (!), во дворец князей Юсуповых, прибыл второй – с самыми дорогими полотнами из фамильной галереи. Была среди них и «Геренова Дидона»…

В то же самое время Наталия Николаевна, обессилевшая от горя и слез, вместе с осиротевшими детьми покидала дом на набережной Мойки, оставляла Петербург… Как знать, не пересеклись ли в том печальном феврале пути живописной Дидоны, великой вдовы древности, и Наталии Пушкиной, вдовы поэта?

Необъяснимые «странные сближения»! А в покинутом доме, в последней петербургской квартире поэта, среди рукописей и книг затерялась небольшая картинка. На листке бумаге – любительский акварельный набросок, повторявший картину Герена: младшая сестра Дидоны, в тюрбане и тунике, грациозно облокотилась на спинку античного ложа. По краю листа надпись на французском: «Turban vert, tunique violette» («Тюрбан зеленый, туника лиловая»). Вероятно, картинка с подобными указаниями предназначалась для портного, коему был заказан сценический костюм для младшей Гончаровой. Но есть и смелое предположение: рисунок, а это копия с картины Герена (!), сделан рукой самой Натали – в память о ее первом светском успехе!!

Не удивительно ли, что и на Царскосельской даче, где прошли первые счастливые месяцы супружества Пушкиных, а ныне в мемориальном доме-музее можно встретить все тот же античный сюжет? «Геренова Дидона» представлена на одной из парных фарфоровых ваз! И, как знать, не из знаменитой ли юсуповской коллекции и сами антикварные вазы?

На календаре Российской империи – год 1830-й. Натали молода и прекрасна, ей минуло семнадцать, и она невеста знаменитейшего в России поэта. И не могут быть безразличны юной красавице те особые знаки внимания, что оказывает ей Александр Пушкин. Ведь она и сама втайне от всех пишет стихи…

Совсем скоро она станет женой поэта. И проницательнейшая графиня Долли Фикельмон напишет о новобрачных:

«Жена его – прекрасное создание; но это меланхолическое и тихое выражение похоже на предчувствие несчастья. Физиономии мужа и жены не предсказывают ни спокойствия, ни тихой радости в будущем; у Пушкина видны все порывы страстей, у жены вся меланхолия отречения от себя».

И вновь строки из письма графини:

«Пушкин у вас в Москве; жена его хороша, хороша, хороша! Но страдальческое выражение ее лба заставляет меня трепетать за ее будущность».

К несчастью, предсказания Долли Фикельмон сбылись. Наталии Гончаровой-Пушкиной, подобно мифической Дидоне, суждено будет стать вдовой. Великой вдовой. И так же, как в древнем мифе, убийцей ее мужа станет близкий родственник – барон Жорж Дантес.

Муж Дидоны – жрец, прорицатель. Но ведь и супруга Натали – российского гения Александра Пушкина – нарекут пророком и прорицателем людских судеб.

«Бог мне свидетель, что я готов умереть за нее, – заверял Пушкин мать невесты в письме от 5 апреля 1830 года (в Страстную субботу!) накануне помолвки, – но умереть для того, чтобы оставить ее блестящей вдовой, вольной на другой день выбрать себе нового мужа, – эта мысль для меня – ад».

Дидона несла свое вдовство стоически. И Наталия Николаевна, оставшись вдовой (нет, не блестящей, как представлялось жениху-поэту) в двадцать четыре года с четырьмя малыми детьми на руках, повела себя мужественно и достойно. После кончины Пушкина она, следуя его совету, уединилась в родовом имении и вела там почти отшельническую жизнь.

И позже, возвратившись в Петербург, жила очень скромно. Магическое имя вдовы поэта и ее изумительная красота многим кружила головы. «То трудное положение, в котором вы находитесь, отчасти проистекает из-за вашей красоты, – наставлял Наталию Николаевну князь Вяземский. – Это – дар, но стоит он довольно дорого».

В числе претендентов на ее руку были и блестящий дипломат Н.А. Столыпин, и князь А.С. Голицын, и секретарь неаполитанского посольства граф Гриффео. Один из них попытался было выяснить, не согласится ли Наталия Николаевна в случае нового замужества отдать своих детей на воспитание в казенные учебные заведения? «Кому мои дети в тягость, тот мне не муж!» – был ее ответ.

И как знать, не случись в ее жизни встречи с Петром Петровичем Ланским, человеком удивительной души, Наталия Николаевна так бы и осталась вдовой. Но и во втором своем замужестве она свято чтила память Пушкина, сумев передать и детям свою любовь к нему.

…Ну, а живая картина, воскресившая сюжет живописного шедевра Герена из юсуповской коллекции, и образ, созданный юной барышней Гончаровой, остались в памяти современников-москвичей. «Здесь помнят обо мне как участнице живых картин тому 26 лет назад и по этому поводу всюду мне расточаются комплименты», – записала Наталия Николаевна накануне памятного для нее дня – двадцатипятилетия венчания с Пушкиным. Несбывшейся «серебряной» свадьбы.