Эту внутреннюю противоречивость закона постоянно подчёркивают Маркс, Энгельс, Ленин. Они ведут борьбу за единственно научное, закономерное познание действительности — со всякого рода идеалистическим отрицанием или идеалистическим извращением значения общих законов природы и общества. И в то же время они ведут борьбу с фетишистским, упрощённым, вульгарным пониманием закона, как некоторого неизменного «абсолюта», который непосредственно и целиком, в «чистом виде», проявляется в каждом отдельном конкретном явлении. Они подчёркивают относительный, исторический характер законов, изменчивость самих законов.

«Конечной целью этой работы‚ — говорит Маркс о «Капитале», — является раскрытие закона экономического развития современного общества»[287]. В то же время Маркс всячески подчёркивает относительный, исторический, преходящий характер законов капиталистического общества. Он резко критикует взгляды буржуазной экономии, видящей в законах капитализма вечные «естественные» законы. По словам одного из ранних рецензентов «Капитала», очерк которого сам Маркс признавал удачным, «для Маркса важно только одно: найти закон явлений, исследованием которых он занимается. И при этом для него важен не только закон, управляющий ими, пока они имеют известную форму и пока они находятся в том взаимоотношении, которое наблюдается в данное время. Для него, сверх того, ещё важен закон их изменяемости, их развития, т. е. перехода от одной формы к другой, от одного порядка взаимоотношений к другому»[288]. Общих, пригодных для всех времён экономических законов для Маркса не существует. «По его мнению, напротив, каждый исторический период имеет свои законы»[289]. Его научная цель заключается «в выяснении тех частных законов, которым подчиняются возникновение, существование, развитие, смерть данного социального организма и заменение его другим, высшим»[290].

Маркс резко противопоставляет слепые законы капиталистической стихии законам социалистического общества, постигнутым коллективным разумом людей и направленным ими к их благу.

Энгельс подчёркивает исторический, относительный характер законов природы — казалось бы, законов всеобщих, вечных и неизменных. Он показывает, что физические законы — например жидкое состояние воды от 0 до 100° C, — что эти законы обусловлены в конечном счёте условиями земной планеты и могли бы получить видоизменение на солнце или на луне. Наиболее общая формулировка теории превращения энергии, по словам Энгельса, в её применении к мировой системе превращается в историю господства различных законов на разных ступенях её развития.

Маркс, Энгельс, Ленин ведут борьбу с тем абстрактно-фетишистским пониманием законов, которое характерно и для механицизма и для идеализма. Они показывают, что, выражая «в чистом виде» сущность явлений, законы охватывают лишь приблизительно универсальную закономерность природы. Законы осуществляются в конкретной капиталистической действительности лишь среди постоянных отклонений, лишь как господствующая тенденция, преодолевающая постоянные нарушения законов, т. е. как некоторая средняя постоянных колебаний и отклонений от закона. Закон стоимости, всеобщий закон капиталистического накопления, закон тенденции нормы прибыли к понижению и т. д. — в таком, закономерном виде рассматривает Маркс все явления капиталистической действительности. В то же время Маркс подчёркивает не только исторический характер законов капиталистического производства, но и то, что они лишь приблизительным образом осуществляются в капиталистической действительности как господствующие тенденции, стремящиеся уничтожить, преодолеть колебания и отклонения. «Вообще, — говорит Маркс, — при капиталистическом производстве всякий общий закон осуществляется лишь как господствующая тенденция, весьма запутанным и приблизительным образом, как некоторая средняя постоянных колебаний, которая никогда не может быть достаточно установлена»[291].

В другом месте, отмечая, что цены товаров отклоняются от их стоимости, что товары продаются в капиталистическом обществе в соответствии с их рыночной стоимостью лишь в тех редких случаях, когда спрос и предложение перестают действовать и покрывают друг друга, Маркс разъясняет: «Действительные внутренние законы капиталистического производства, очевидно, не могут быть объяснены из взаимодействия спроса и предложения…, так как законы эти оказываются осуществлёнными в чистом виде лишь тогда, когда спрос и предложение перестают действовать, т. е. покрывают друг друга. Спрос и предложение в действительности никогда не покрывают друг друга, или, если и покрывают, то только случайно, следовательно, с научной точки зрения этот случай должен быть приравнен нулю, должен рассматриваться как несуществующий. Однако в политической экономии предполагается, что они покрывают друг друга. Почему? Это делается для того, чтобы рассматривать явления в их закономерном, отвечающем их понятию виде, т. е. рассматривать их независимо от того, чем они кажутся вследствие колебаний спроса и предложения. С другой стороны, для того, чтобы найти действительную тенденцию их движения, так сказать, фиксировать её»[292]. Маркс показывает, что лишь рассматривая итог движения за более или менее продолжительный период, мы получаем полное равновесие между спросом и предложением, что этот результат получается лишь как средняя свершившихся колебаний, лишь «как постоянное движение их противоречия». Мы имеем здесь и «уклонения рыночных цен от рыночных стоимостей и, с другой стороны, тенденцию, стремящуюся уничтожить эти отклонения…»[293]

В конкретной действительности капитализма законы никогда не оказываются осуществлёнными в их чистом виде. Каждое конкретное явление представляет собой и некоторое отклонение от проявляющегося в нём закона и подтверждение закона, поскольку господствующая тенденция развития всей данной совокупности явлений стремится уничтожить это отклонение, имеющее место в отдельных явлениях. Закон осуществляется всегда лишь как тенденция развития, нередко в переплетении с другими тенденциями. И только таким образом нами правильно познаётся конкретное содержание действительности.

Именно так подходит к вопросу о закономерности явлений и Ленин, освещая вопрос о соотношении между общими законами и законами особых стадий развития капиталистического общества. Порождение монополии концентрацией производства, — указывает Ленин, — вообще является общим и основным законом современной стадии развития капитализма: «по своей экономической сущности империализм есть монополистический капитализм»[294]. Но империализм при всём том остаётся особым этапом в развитии капитализма и подчинён наряду с этим особым законом и общим законам и противоречиям капитализма — противоречию между общественным производством и частным присвоением, между организацией производства на отдельных предприятиях и анархией во всём обществе. Поэтому неверны сказки буржуазных экономистов о возможности устранения кризисов при монополистическом капитализме. Нет, капиталистические противоречия ещё более обостряются в период империализма. «Напротив, — говорит Ленин, — монополия, создающаяся в некоторых отраслях промышленности, усиливает и обостряет хаотичность, свойственную всему капиталистическому производству в целом».

Монополии свойственна тенденция к застою и загниванию. Однако «было бы ошибкой думать, что эта тенденция к загниванию исключает быстрый рост капитализма… В целом, капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде, растёт, но этот рост не только становится вообще более неравномерным, но неравномерность проявляется также, в частности, в загнивании самых сильных капиталом стран»[295].

Из этого диалектического понимания закона исходили Ленин и Сталин, обосновывая закон неравномерности развития при империализме и возможность построения социализма в одной стране. Социал-оппортунисты типа Каутского, совершенно абстрактно подходя к закономерностям империалистического этапа, доказывали, с чисто «экономической» точки зрения, что противоречия и неравномерности капитализма ослабляются при господстве финансового капитала потому, что развитие «идёт» к монополиям, следовательно к одной всемирной монополии, к одному всемирному тресту.