Откровенно меньшевистские теории Суханова и К° доказывали «несвоевременность» пролетарской революции в России, которая-де не достигла нужной «высоты производительных сил». Не понимая своеобразия обстановки в эпоху империализма и особенностей исторического развития России, они механически перенесли сюда общие формы капиталистического развития. Более завуалированной формой буржуазной атаки на диалектический материализм в ранний период диктатуры пролетариата вновь оказался махизм, своеобразно сочетавшийся с механицизмом и получивший в этот период своё выражение в ряде работ Богданова.

Богданов тщательно замаскировывал свой идеализм, выступая под флагом «пролетарской культуры», «социализма науки», «организационной науки» и т. д. Он, якобы, «отказывался» от всякой философии, на деле же под «марксистскими» фразами он протаскивал идеализм в политэкономию, в теорию исторического материализма, в литературоведение. Материалистическую диалектику Богданов подменял идеалистической теорией «организационного процесса» и механистической «теорией равновесия» — теорией примирения противоречий. Как основную форму движения к социализму он выдвинул «культурную» работу, обозначая свои теории громким именем «пролетарской культуры», противопоставляя их революционной политической борьбе. Объективно-реакционная философия Богданова отражала глубокие пораженческие и упадочные настроения трусливого мещанства, прячущегося от революции‚ пытающегося спастись от неё путём возврата к мирной «организационной» работе в «нормальные» рамки прославленной буржуазной демократии.

Гнилая философия Богданова нашла отражение среди части вузовской молодёжи, среди работников Пролеткульта, в группе так называемой «рабочей оппозиции», в воззрениях некоторых теоретиков — «левых» коммунистов. Она сказала в частности своё влияние на теоретические взгляды т. Бухарина. Идеалистические «левацкие» ошибки т. Бухарина в его «Экономике переходного периода» «фундированы» богдановским идеализмом и механицизмом.

Ленин даёт в этот период резкий отпор меньшевистской идеологии Сухановых. Но Ленин ведёт также решительную борьбу и с «левым» коммунизмом и его методологическими ошибками — его субъективизмом и абстрактностью. В частности Ленин ответил на богдановщину вторым изданием «Материализма и эмпириокритицизма» с приложением статьи В. И. Невского, где был дан критический разбор последних богдановских работ. В предисловии к этой своей книге Ленин указывал, что под видом «пролетарской» культуры А. А. Богдановым проводятся буржуазные и реакционные воззрения.

С введением нэпа и известным ростом капиталистических отношений в городе и деревне буржуазия стала рассчитывать на мирный возврат к капитализму путём постепенного перерождения советской власти. Часть буржуазной профессуры, привлечённая на работу в советских учреждениях, заняла открыто враждебную позицию по отношению к советской власти. С университетских кафедр, со страниц журналов она повела контрреволюционную работу и выступила в качестве открытого врага диалектического материализма по всей линии науки, противопоставляя ему идеализм и реакционные взгляды. Другая часть буржуазной интеллигенции провозгласила «смену вех», но «сменовеховство» также означало не что иное, как провозглашение необходимости сотрудничества с советской властью для того, чтобы «облегчить» последней мирное возвращение к капитализму.

В целях борьбы с идеализмом и религией, в целях борьбы с вульгарным эмпиризмом и механицизмом, для разоблачения учёных крепостников и дипломированных лакеев поповщины, для пропаганды основ диалектического материализма и для дальнейшей разработки теории материалистической диалектики по инициативе В. И. Ленина был организован орган «воинствующего материализма» — журнал «Под знаменем марксизма», задачи которого были сформулированы Лениным в знаменитой статье «О значении воинствующего материализма».

В течение ряда лет главной опасностью для партии продолжал оставаться «левый» оппортунизм. Контрреволюционный троцкизм начинает подрывную работу сначала в качестве фракции коммунизма‚ в качестве внутрипартийной оппозиции. Мы имеем во всех областях теории различные формы проникших под всевозможной маскировкой меньшевистских теорий II Интернационала: методология «левого» оппортунизма, троцкизма и примиренчески настроенных к нему «буржуазных» групп, для которой характерно соединение идеализма с механицизмом; меньшевистски-каутскианская идеалистическая теория Рубина в политэкономии, меньшевистская «разработка» истории марксизма Рязановым, протаскивание и дальнейшее углубление ошибок Плеханова в марксистской философии его учениками Аксельрод и Дебориным как по линии позитивистско-кантианской и механистической ревизии марксистско-ленинской философии (Аксельрод), так и меньшевиствующего идеализма (Деборин, Карев, Стэн); возрождение субъективно-идеалистических и кантианских концепций в философии (у Сарабьянова и др.), меньшевистски-идеалистические теории в литературоведении (Переверзев, Воронский и т. д.). В области партийной политики развёртывается борьба партии во главе с т. Сталиным против контрреволюционного троцкизма. Основной опасностью в теории была идеалистическая ревизия марксизма, которая, будучи вдребезги разбита в политике как методология троцкизма и «левого» оппортунизма, оставалась ещё не до конца разоблачённой на отдельных участках теории и в философии. В этом получили своё выражение как общее отставание и отрыв работы наших теоретических учреждений от практики партийной борьбы, так и отсутствие должного руководства на этих отдельных участках теоретической работы.

Но в восстановительный период наряду с идеалистической опасностью возникли также разные формы механицизма и пошлого, вульгарного эмпиризма. Наиболее ярким выражением ползучего эмпиризма и буржуазной формой ревизии марксизма были мининщина (1922 г.) и енчменизм (1923 г.). Минин выбросил лозунг: «Философию за борт», а Енчмен вслед за ним начал пропагандировать среди учащейся молодёжи путаную биологическую теорию, противопоставляя её, якобы, «устаревшему» марксизму.

Механистическая опасность получила наиболее яркое выражение в ревизии диалектического материализма Бухариным, именно в применении и дальнейшем развитии им богдановской схоластики как в теории исторического материализма, так и в политэкономии. Несмотря на предупреждение В. И. Ленина, т. Бухарин и его ученики упорно продолжали развивать богдановскую теорию равновесия, противопоставляя её материалистической диалектике. Кроме бухаринской теоретической «школки» наметилась ещё значительная группа механистов из числа естественников и частью пропагандистов-антирелигиозников, пытавшаяся реагировать в этой вульгарно-эмпирической форме на поднимавшую голову поповщину.

Открытую атаку на марксизм они сменили борьбой прикрытой — под лозунгом защиты науки от «философской схоластики», отождествляя диалектический материализм с последними выводами естествознания.

К началу реконструктивного периода механицизм стал рупором для различных направлений, враждебных марксизму-ленинизму (махизм, фрейдизм, кантианство, позитивизм и т. д.), он сомкнулся с меньшевистско-кантианской группой Аксельрод и с бухаринско-богдановской «социологической» школой. Механисты-естественники и антирелигиозники (Тимирязев, Сарабьянов, Варьяш и др.) стали разносчиками бухаринско-богдановской теории равновесия. Переход от восстановительного периода к реконструктивному был переходом к новым формам классовой борьбы пролетариата, к разрешению самых трудных и высших задач пролетарской диктатуры: 1) построения фундамента социалистической экономики, 2) сплошного перевода мелкого крестьянского хозяйства на социалистические рельсы крупного машинизированного коллективного производства и 3) на этой основе к задаче уничтожения кулачества как класса и затем уничтожения классов вообще.