– Как только я отплыла, - сказала она, - я повернулась и посмотрела на мать, которая сидела в другом конце бассейна, окунув ноги в воду, читая журнал. Она ничего не видела. Я смотрела на своего отца и его хмурый вид. Это дезориентировало - что он сделал. И теперь он не желал, чтобы я сказал ачто-либо об этом. Это было - дезориентация.

Рите могло казаться, что она не нашла, что другое слово лучше описывает ее чувства.
– Если бы я согласилась, мы бы разделили эту тайну. Я была все еще в воде, смотрела на мать, ее ноги, перемещающиеся медленно назад и вперед в воде, ее голову, смотревшую вниз на журнал. Позади себя я слышала, что мой отец начал называть мое имя, смеясь, возможно немного нервно. Тогда я попыталась понять его. Почему я чувствовала себя настолько странно при том, что он сделал? Что он сделал? Я не знала. Что являлось столь особенным в моей груди, что он не должен был трогать меня там, или о том, что он не должен был делать то, что он сделал? Что он сделал? Он поцеловал меня в губы и похлопал меня по попе. Что его заставило сделать это? Он был так замечателен. Я знала, что он никогда не будет вредить мне. Я знала, что он любил меня. И я также знала, что если я скажу кому-либо об этом, это было бы плохо для всех нас. Это разрушило бы наш быт.

Всего за несколько коротких моментов Рита вновь разнервничалась, но теперь она не могла остаться лежать. Она резко уселась и свесила ноги с кушетки. Она вытерла лицо платком.

– У вас может быть есть влажная мочалка?
– спросила она.

– Сейчас. Конечно.

Бонго отставил свой ноутбук и зайдя в ванную намочил мочалку под холодной водой, отжал ее и принес Рите. Ее лицо было красным, и она казалась, сильно запыхавшейся. Она взяла мочалку и поблагодарив, вытерла свое лицо, ненакрашенное косметикой. Затем Рита отняла полотенце от лица. Он стоял перед ней, наблюдая, понимая, что ее рассказ взволновал его. Она проигнорировала его близость и вытерла платье спереди, на груди. Бонго оценил ее с явным восхищением.

Внезапно она остановилась и посмотрела на него. Она мельком взглянула на его пах, но спортивная куртка покрывала выпуклость. Это не имело значения. Она знала. Они оба поняли.

Она протянула ткань ему, не благодаря. Георгий улыбнулся ей и забрал его в ванную, повесив на трубу и возвратился.

Рита взяла свою сумочку и положила ее на колени, освежая макияж. Бонго вернулся на свое любимое кресло и наблюдал за ней. Наконец он спросил:

– Вы полагаете, что эпизод просто произошел внезапно?

– Что ты имеешь в виду?
– Она смотрела на себя в зеркальце.

– Вы когда-либо задавались вопросом, возможно, что вы, в некотором роде, вызвали этот вид действия вышего отчима?

– Рита подняла глаза от зеркальца, она посмотрела неповинующееся выражением. Он почувствовал, как будто она дала ему пощечину.

– Иногда дети, маленькие девочки, могут быть провокационными, даже не понимая этого.

Бонго упорствовал.

– Возможно вы хотели, чтобы этот эпизод произошел. Почему вы хотели купить бикини? Конечно, вы должны признать, что этот вид купальника - намного больше обнажения, намного больше ...

Рита захлопнула зеркальце и положила в сумочку. Она смотрела на него.
– Я была ребенком, - сказала она.

Бонго улыбнулся.

– Конечно, вы им были, но вы полагаете, что дети - абсолютно невинные в таких вещах? Иногда, как раз взрослые не знают, почему дети делают некоторые вещи, которые мы делаем. Они руководствуются неким неосознанным импульсом, возможно действительно не понимая то, что они сделали, пока это не закончено, а мы можем оглянуться назад и видеть, что это было другим, чем казалось на первый взгляд. Вы никогда не задавались вопросом, может вы подсознательно хотели, чтобы этот отдельный инцидент произошел?

Рита встала c кушетки и посмотрела на Бонго, ее бледные ноги, провожаемые его взглядом, когда они выглянули из-под кромки ее платья как два застенчивых существа, небольшая видимость которых только намекнула на скрытое очарование, которое оставалось скрытым выше под более длинными сгибами платья.

– Это не был, - выдохнула она, - единичный случай.

Сафонов сидел у себя в кабинете за столом, как всегда, заваленным бумагами, и, как всегда, что-то искал в Интернете. Светлана позавидовала умению шефа не путаться в них, а быстро находить все самое нужное в данный момент. В его компьютере было множество программ, ускорявших работу криминалиста. Он вглядывался в экран, печатал, потом снова сверялся с текстом в многочисленных книгах и брошюрах, разложенных по периметру его рабочего места.

– Добрый день, - поздоровалась Светлана, входя в кабинет и садясь на стул напротив сафоновского кресла.

Подполковник поднял на нее глаза, молча кивнул и опять уткнулся в монитор. Через пару минут он поднял голову, оттолкнулся ладонями от края стола и потянулся за сигаретой.

– Что нового?
– Он закурил и отставил какую-то книжку.

– Результаты ДНК будут самое раннее завтра.

– Отлично, - Сафонов взял несколько скрепленных степлером листов и стал делать в тексте пометки лимонного цвета маркером.

– Что дал просмотр записей камер видеонаблюдения у дома Одесского?

– Абсолютно ничего, - сказал Сафонов свистящим шепотом.

Светлана замолчала.

– Ты понимаешь, у них камеры старые, запись с низким разрешением, а из того что видно, это что автомобиль, управляемый человеком, похожим на Одесского, въезжает на территорию загородной резиденции Ивана. В машине кроме Ивана, минимум еще один человек, нормально разглядеть которого по этим записям не представляется возможным. А затем машина заезжает в подземный гараж, двери гаража закрываются и все. Тарам-тарам.