– Так, где тут-то?! – почти прокричал Дима.

– Да тут, - повел рукой Петр, обводя все вокруг. – Вы там у себя это место еще «тем светом» кличите. Как видишь, свет действительно есть. А вот тот он или не тот – так, хрен его знает.

– Так я что, умер? – шепотом пробормотал Дима.

– Ну, наконец-то, сообразил. Я же тебе об этом с полчаса уже толкую.

– Погодите, - снова замотал головой Дима, - так вы что же, святой Петр? Тот самый, у которого ключи от врат рая?

Старичок кивнул.

– Ясен пень, святее не бывает, - и он, перекинув сигарету из одного уголка губ в другой, снова ловко разлил по стаканам. – Ну, давай, чтобы земля пухом.

Они опять выпили и Петр продолжил:

– А что до врат рая, то тут, доложу я тебе, врут. У меня просто ключи от врат.

– А где же сами врата? – спросил Дима, бросая в рот кусочек нежного сала.

– Там, за дюной, - махнул старичок куда-то себе за спину. – Сейчас вот, допьем, закусим и пойдем помаленьку. Отопру их для тебя.

– Значит меня что же, в рай определили? – усмехнулся Дима.

Петр пожал плечами.

– Так нет, ведь никакого рая. Брехня это. Вернее, все не так, как вам там рассказывают.

– В смысле? – не понял Дима. – А куда же я попаду? Что там за дверями, если не рай? Ад?

Старик покачал головой:

– И сколько же ерунды у вас в головах понатыкано! Рай –Ад. Забудь ты про все это. У вас там понапридумывали хрени всякой специально, чтобы мозги запудрить.

– А как же тогда? – непонимающе пробормотал Дима.

– А никак.

Петр с сожалением посмотрел на пустую бутылку «Абсолюта» и отбросил ее в сторону. Пустая тара мгновенно утонула в песке, не оставив на нем и следа. Покопавшись в складках одежды, старик достал оттуда новую бутылку. Она оказалась, на этот раз, бутылкой «Боржоми». Сплюнув с досады, Петр свинтил с нее крышку и сделал два больших глотка.

– Вот, - указал он на бутылку, - следят, чтобы не злоупотребляли чересчур много. А ты говоришь – рай. Какой тут к лешему рай… Э-эх.

Он сделал еще глоток и передал бутылку Диме. Тот машинально отпил немного и снова спросил:

– Так, если не рай и не ад, то что же тогда?

Петр пожал плечами.

– А черт его знает. Там просто собраны твои мечты и тайные желания, из тех, что не сбылись. Не все подряд, понятное дело, а лишь самые заветные. А мечты - это ведь у кого как. Ну, вот, например, представь, что у тебя будет возможность переспать со всеми женщинами, с которыми ты хотел сделать это при жизни, но не смог. Это по-твоему рай или ад?

– Это рай. Самый настоящий рай, - расплылся в улыбке Дима.

Петр понимающе кивнул.

– А теперь представь, что все эти женщин собраны в одном помещении, и тебе от них никуда не деться, пока каждая свое не получит.

– Это был бы настоящий ад, - замотал головой Дима, чье воображение мгновенно эту милую картину нарисовало в самых ярких красках. – Даже хуже, чем ад.

– Вот, то-то и оно. Или, допустим, стоят на столе всевозможные угощения. Все, что ты любил больше всего. Креветки, там, разные, картошечка жареная с лучком, пельмени со сметаной. Опять же, торты, до которых ты охоч был.

Дима снова расплылся в улыбке, но старик его опередил, не давая вставить слово.

– Не спеши говорить, что это рай. Представь, что ты все это видишь, но добраться до угощения не можешь, так как женщин еще целая очередь стоит и отпускать тебя они не собираются.

Дима снова скис.

– Значит, все-таки, ад?

– Ну, отчего же. Всякое бывает. Может ты женщин этих, к примеру, в мыслях своих не легион собрал. Тогда ведь и с ними порезвиться сможешь, и перекусить.

Дима поднял глаза к потолку, что-то прикидывая, и горестно вздохнул.

– Да ладно, - хлопнул Петр его по плечу, - это же я просто пример привел. Для наглядности. Там ведь как – математика сплошная. Одни плюсы и минусы. Все только от тебя и зависит. Ну, в смысле, от тебя того, который жил. От теперешнего-то тебя уже ничего не зависит. Чего в той жизни намечтал, то и получишь. Правда, с одной оговоркой…

Петр снова пошарил в одежде, и опять все закончилось «Боржоми». С досады он зашвырнул бутылку далеко в море.

– Да, так вот, - продолжил он, будто ничего и не произошло, - там, за вратами, будут не только твои мечты, но и те желания, которые ты вызывал у других людей по отношению к себе.