Меня такое предположение рассмешило, но из уважения к статусу Джерека, я сдержался.

– Откуда у Вас такая уверенность? Вы ведь не разглядели цвет точно, может статься, он всего лишь выходец из более жарких южных земель? Я встречал таких и не раз, их цвет кожи темный из-за того, что солнце в тех краях греет так сильно, что грозит поджарить.

Но Хранитель не унимался.

– Почему он тогда носит морок? Зачем ему прятаться?

– Может быть, он захотел остаться неузнанным. Верное, между прочим, решение, наверняка в столице найдутся люди, которые захотят использовать его знания к собственной выгоде.

Доводы юноши на этом иссякли, и он заметно погрустнел. После этого мы распрощались, и я продолжил свой путь. Но мысли, что этот южанин носит морок, не давали мне покоя. В голову даже закралось подозрение, что прятаться за маской, чтобы оставаться неузнанным может и преступник. От этого в душе разрасталось беспокойство. Оставалось надеяться лишь на то, что испытания, проводимые хранителями не смог бы пройти человек с дурными помыслами и черной душой.

К тому моменту, как я закончил объезд жрецов, минуло два месяца. Постоянная погоня выматывала, не оставив душевных сил на то, чтобы сокрушаться, ведь жениха я так и не отыскал. Нужно было вернуться домой и снова все обдумать.

Земли за Большим морем, как тебе, наверняка известно, имеют вид вытянутого кольца, в центре которого, отделенная морем, на острове расположилась столица. Домики хранителей равномерно располагались по всему побережью, а потому путь почти привел меня обратно. При мыслях о скором возвращении, перед глазами вставали лица Клиды и Мариэллы, которое уже соскучились и ждали моего возвращения. В воздухе начинал витать аромат яблочных пирогов, такой яркий, что я даже принюхался, но он оказался лишь игрой воображения.

Чтобы вернуться к близким мне оставалось четыре дня пути, три из которых пролегали через пустыню. Эти пески даже спустя столетия оставались мертвыми и таили в себе скрытые опасности. Путь мой пролегал совсем рядом с морем, которое накатывало, пожирая мелкий песок, чтобы следующей волной выбросить его обратно. Чем дальше я продвигался, тем становилось жарче. Обступившая меня со всех сторон духота стала невыносимой, поэтому я много пил и часто пускал лошадь рысью, радуясь даже горячему ветру.

Когда конец моим мучениям был близок, и я мог уже различить полоску, в которой пустыня постепенно переходила в высохший луг, я собрал всю свою внимательность и поехал так медленно, как только мог. Именно на этом участке пути путников поджидала наибольшая опасность. Когда всадник, измученный жарой и жаждой видел такое близкое и манящее окончание пути и пускал лошадь галопом, желая быстрее покинуть это негостеприимное место, коварные ямы зыбучих песков раскрывали свои рты и начинали медленно засасывать добычу. В легендах говорилось о том, что эти ловушки появились после гнева богов. Души убитых мятежников стали искать вместилище, которое нашлось в песке. После смерти духи обезумели и стали одержимы жаждой убийства. Участки зыбучих песков стали зваться Кодардовыми ямами.

Усталая лошадь переступала медленно, пока я, преодолевая нетерпение, всматривался под ноги, правя, в случае, если завижу опасность. Объехав три Кодардовых ямы, я заметил то, что привлекло мое внимание. Из песка торчала, высунувшись наполовину, кисть какого-то бедняги. Я пробормотал молитву богам и едва не свалился с лошади, когда пальцы на погребенной ладони шевельнулись, - вторя своему рассказу, Перитас пошевелил пальцами правой руки.

– Хоть усталость никуда не делась, от такого события ко мне в полной мере вернулась ясность ума. Первым делом я стал раздумывать, не случилась ли у меня от жары галлюцинация. Но пальцы слабо шевельнулись вновь, доказывая, что мне это не причудилось. Спешившись, я стал думать, как же достать бедолагу, который до сих пор по какой-то причине оставался живым. Аккуратно расхаживая в опасной близости от убийственного песка, я пытался что-нибудь придумать, но любые идеи, приходившие мне в голову, требовали каких-то дополнительных вещей, которых у меня с собой, к сожалению, не было.

Однако никакой план не потребовался. Человек выбрался сам. Ругаясь на чем свет стоит, мужчина вылез на обычный песок и отряхнулся, не сразу обратив внимание на то, что больше не находится в одиночестве. Моему ошеломлению не было предела, когда я узнал в вылезшем из смертельной ловушке человека твоего отца.

От того, что я только что узнала мои глаза стали размером с блюдце. Я буравила дедушку пораженным взглядом, как и Джек.

– Да-да, Арьянэт, Перитас засмеялся, увидев наши лица. – Предлагаю выпить чаю и продолжить историю.

– Хорошо, - это все, что я смогла вымолвить.

Мы с оборотнем пребывали в недоумении, за это время дедушка успел заварить чай и принести его нам. Ощущение теплой кружки в ладонях и приятный щекочущий ноздри аромат, вернули меня к реальности. Я сделала крупный глоток, чувствуя, как в груди разливается тепло, и продолжила слушать. Перитас сделал небольшой глоток и продолжил историю.

– Клида и Мариэлла, как я и ожидал, были рады моему возвращению. Дочка застенчиво краснела в присутствии жениха и молчала. Мы сели обедать. Я хотел наедине подробно расспросить Рикарда о том, что увидел в пустыне, потому стоило мне утолить голод, я заерзал на стуле в ожидании окончания трапезы. Клида старалась поддерживать разговор, а твой отец в этом ей помогал. Мариэлла же все время молчала и не отрывала глаза от тарелки. В конце концов, я стал проявлять нетерпение явно. Моя жена, наконец, поняла намек и, убедившись, что гость сыт, свернула разговоры и стала убирать со стола.