Шрифт:
– Ты заставил меня сделать это… с Дженкинсом… Намеренно?
Уорнер уже ушел вперед на три шага, но я видела улыбку на его лице.
– Я все делаю с намерением.
– Ты хотел сделать из меня шоу. – Сердце ускоряет сокращения, кровь пульсирует у запястий и в кончиках пальцев.
– Я старался тебя защитить.
– От твоих собственных солдат? – Я побежала вперед, стараясь поймать его, пылая негодованием. – Ценой человеческой жизни?..
– Заходи. – Уорнер подошел к лифту и придержал дверцы открытыми для меня.
Я вошла в лифт за ним.
Он нажал нужные кнопки. Дверцы закрылись.
Уорнер пошел на меня, тесня, загоняя в угол.
Отступив к дальней стене стеклянной коробки, я вдруг занервничала. Он схватил меня за локти, его губы оказались в опасной близости от моего лица. Поймав и не отпуская мой взгляд, – меня немного испугал блеск его глаз – он сказал единственное слово:
– Да.
Лишь через несколько секунд голос послушался меня:
– Что – да?
– Да, от моих собственных солдат. Да, ценой жизни одного человека. – Подбородок у него напрягся, и Уорнер продолжал цедить сквозь зубы: – Ты мало знаешь мой мир, Джульетта.
– Я пытаюсь его узнать…
– Нет, не пытаешься! – взорвался он. Его ресницы – нити крученого золота, подсвеченные пламенем. Мне почти захотелось их потрогать. – Ты не понимаешь, что власти и контроля можно лишиться в любой момент, особенно когда тебе кажется, что ты готова к неожиданностям. И власть, и контроль нелегко добываются и еще труднее удерживаются. – Я открыла рот, но он не дал мне сказать. – Думаешь, я не знаю, сколько моих солдат меня ненавидят? Думаешь, не знаю, что они мечтают увидеть мое падение? Думаешь, в мире нет других, кто спит и видит занять положение, которое досталось мне так нелегко?
– Не льсти себе.
Он преодолел последние несколько дюймов между нами, и мои слова упали на пол. Напряжение его тела было нечеловеческим, почти ощутимым. Я окаменела.
– Какая ты наивная, – сказал он хриплым, скрипучим шепотом, обдавая дыханием мою кожу. – Ты не понимаешь, что представляешь угрозу для людей в этом здании. У них все основания желать тебе зла. Ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе помочь…
– Издеваясь надо мной! – воскликнула я. – И над другими!
Его смех прозвучал холодно, невесело. Уорнер отодвинулся от меня почти с отвращением. Дверцы лифта открылись, но он не вышел. Я видела из лифта дверь моей комнаты.
– Иди к себе. Прими душ и переоденься. В шкафу есть платья.
– Мне не нравятся платья.
– По-моему, тебе не понравится и кое-что другое. – Он мотнул головой. Я проследила за его взглядом и увидела у дверей массивную фигуру. Я повернулась за объяснениями, но Уорнер молчал. Он весь вдруг подобрался, лицо стало бесстрастным. Взяв меня за руку, он сжал пальцы.
– Я приду за тобой ровно через час.
Я не успела запротестовать – дверцы лифта начали закрываться. Интересное совпадение: человек, который почти не боится ко мне прикасаться, оказался чудовищем.
Я подошла к двери и, набравшись смелости, вгляделась в солдата, стоявшего в темноте.
Адам.
О, Адам.
Адам, точно знающий, на что я способна.
Сердце взорвалось в груди наполненным водой воздушным шариком. Легкие пытались разорвать грудную клетку. Словно каждый кулак в мире решил врезать мне под ложечку. Мне незачем так переживать, но я иначе не могу.
Теперь Адам возненавидит меня навсегда. Даже не посмотрит в мою сторону.
Я ждала, пока он откроет мне дверь, но Адам не двинулся с места.
– Адам! – решилась я. – Мне нужна твоя карта-ключ.
Он коротко, с усилием вздохнул, и я сразу поняла – что-то не так. Я шагнула к нему, но быстрое, хотя и скованное движение головой дало понять, что этого делать не нужно.
Он открыл дверь, двигаясь с огромным трудом, и я поняла – его избили, не оставив видимых следов. Слова Уорнера снова зазвучали у меня в ушах: его беспечное прощание было предупреждением, резанувшим во мне каждое нервное окончание.
Адама будут наказывать за мои ошибки. За мое неподчинение.
Мне захотелось похоронить свои слезы в колодце отчаяния.
Я перешагнула порог и оглянулась на Адама в последний раз, не ощущая ни малейшего торжества от его боли. Несмотря на все, что он сделал, я не могу его ненавидеть. Только не Адама, не мальчишку, которого знала в детстве.
– Фиолетовое платье, – прерывисто сказал он с заметным придыханием – так, словно ему было больно дышать. Я заломила руки, чтобы удержаться и не кинуться к нему. – Надень фиолетовое платье, – он кашлянул, – Джульетта.