места. Черт, послушай, если мы смогли попасть в эти секретные исследовательские

центры, почему не может это сделать кто-то еще? И почему он не может нажать на кнопку?» Он вытер рот и бросил салфетку; кроме того, он не стал притрагиваться к пирожным. Глушь Аляски - не то место, где можно запросто прогуляться до кафе. «Я особо не ожидаю, что ты со мной согласишься», сказал он. «Просто подумай об этом на досуге. Если этому верю я, не следует ли и тебе об этом задуматься? Особенно с учетом того, что, как я считаю, с моей стороны достаточно того, что я могу взбесить против себя Сектор и так рисковать собственной жизнью». Он кивнул, поднялся и вышел. Еще один фокус, усвоенный им в профессии, заключался в том, чтобы просто продолжать двигаться, избегая таких контрольных пунктов, как аэропорты, где только можно. Он прилетел сюда на самолете; а уедет на машине. Несмотря на рост числа камер видеонаблюдения, отследить каждый автомобиль они все равно не смогут.

*

«Меня это не интересует», категорически отрезал Джон. Дитер постарался сдержаться, наблюдая за молодым человеком, стоявшим у ограждения веранды домика и глядевшим куда-то вдаль, на тянувшуюся впереди линию заснеженных гор. Обычно он стоял так с покладистой, даже кошачьей готовностью, с ловкостью, скрывавшейся даже в его неподвижности. Но сейчас ровная линия его плеч казалась слегка сгорбившейся и напряженной. «А должно бы», мягко сказал австриец. Он протянул руку, чтобы остановить Сару, намеревавшуюся встрять в разговор. «По крайней мере, как возможный вариант страховки. Да, может быть, все это окажется излишним. Но лучше принять какие-то излишние меры предосторожности, чем не принимать никаких, а потом вдруг окажется, что они будут необходимы, а?» Джон повернулся; недавние шрамы выделялись на фоне загорелой кожи обветренного лица охотника. Оно, кроме того, уже начало терять былую свою юношескую гладкость. Дитер внезапно осознал, что напротив него стоит мужчина, и опасный мужчина, а не просто скорбящий парнишка. «Ты не считаешь, что Венди всё сделала, что нужно», сказал Джон, не заметив, как коснулся отметин, оставленных у него на лице морскими леопардами, которыми управлял Терминатор.

«Нет. Я искренне считаю, что она сделала всё», ответил Дитер. Взгляд молодого человека

на мгновение показался ему отрешенным, и австриец продолжил: «Просто мне кажется, нельзя сказать, что это известно абсолютно точно. А когда риск неудачи настолько велик, я не стал бы рисковать». На мгновение Дитеру показалось, что его поняли; но затем Джон отвернулся. «Приеду поздно сегодня», сказал он. «Не ждите меня».

*

Джон вел машину, стараясь не думать и не переживать. Потому что, если бы он позволил себе хотя бы на минуту предаться чувствам и переживаниям, то горечь предательства могла бы просто удержать его за рулем настолько, что он никогда бы больше не вернулся обратно. Венди нашла способ помешать Скайнету стать разумным, одновременно дав возможность проекту выглядеть так, будто он удался. Он сам лично нажал на «Enter», стоя рядом с ней… Он сжал губы и заставил себя перестать вновь думать об этом.

«Бильярд и пиво» , сказал он себе, «думай только о бильярде и пиве».

И о дурацких шутках в хорошей компании. Он почти уже чувствовал запах бара. Джон сделал глубокий вдох, а затем постарался выдохнуть из себя часть напряжения.

Они были правы, ему просто не хотелось это слышать. «Нет» , подумал он. «Думай о

Клондайке». Лосиные рога над вешалкой, тусклое зеркало позади длинного деревянного

бара, марки пива и хитрожопые официантки.

«Подумай лучше о том, как выиграть у Дэша Альтмана еще 20 баксов». Думай о чем

угодно, кроме того, что, возможно, они допустили провал.

*

Нинель Петрикофф отключила свой компьютер и откинулась на спинку кресла, сложив руки на худощавом животе. В чатах луддитов стало уже секретом полишинеля, что Рон Лабейн вовсе не был убит каким-нибудь взбесившимся фанатом. Его похитили агенты правительственных спецслужб, а затем его спасла ячейка луддитовских коммандос. Она была поражена и взволнована тем, что этот человек лично ответил на ее электронное письмо; это, конечно, подозрительно. Однако, в конечном счете, Нинель решила, что неважно, писал ли это лично Лабейн или же один из его секретарей. Если она написала то, что ему стоит узнать, то это известие (она была в этом уверена) ему передадут. Но смысл этих последних сообщений становился все более пугающим. Она не была уверена в том, что ей следует отнестись к этому серьезно. Лабейн говорил, что когда этот проект «Скайнет» будет запущен, у луддитов не останется иного выбора, кроме как восстать и нанести удар по военно-промышленному комплексу.

Мы уже пробовали их урезонить, мы уже пробовали действовать через

законодательство [писал ей он]

.

Мы уже испробовали все мыслимые мирные средства, и все, что мы получили в ответ, это то, что они отгородились от нас, закрылись и едва удостаивают нас вниманием. Но

вот это уже последняя капля, переполнившая терпение. У этой штуки нет разума и

совести, однако она будет контролировать теперь самое смертоносное на планете

оружие. И вот это необходимо остановить любыми средствами.

Каким же образом? Нам нужно будет уничтожить все источники питания и ослабить

врага и их всемогущую верховную машину-бога до уровня обычных людей. Да, поначалу

это причинит повреждения и страдания. Но если мы не отреагируем вовремя, они могут, просто не понимая того, вызвать конец света.

Нужно будет уничтожить трубопровод на Аляске, который они протащили через

нетронутую пустыню. Если ты готова помогать, Нинель, я могу связать тебя с нашей

группой. Сейчас не отвечай; подумай об этом в течение еще двух суток. Надеюсь, все

же, что мы можем рассчитывать на тебя, друг мой. Дело наше правое, и действия наши

являются вынужденными и крайне необходимыми. Если ты не можешь заставить себя

активно помогать нам, то в таком случае я надеюсь, что мы можем рассчитывать на