Джеймс замедлил шаг только наверху, увидев сына, сидящего на краю. Здесь было холодно, а Гарри не одел мантию. Ничего не говоря, Джеймс сел рядом с сыном. Гарри не обратил на него внимания.

Несколько минут прошли в тишине. Джеймс смотрел прямо перед собой. Так было проще собраться с мыслями.

– Ты прав, - наконец сказал он.

Гарри не отреагировал, даже не посмотрел в его сторону.

– Во всём. Ты прав, я ничего о тебе не знаю. Ты прав.

Гарри посмотрел на Джеймса, но тот не поворачивался.

– Я знаю, всё то, что случилось, это моя вина, - проговорил он и перевёл дыхание, собираясь продолжить разговор.

Гарри хотел что-то сказать, но Джеймс не позволил ему.

– Дай мне закончить, пожалуйста.

Гарри уступил и снова посмотрел перед собой.

– Если бы я вычислил Питера, то не потерял бы тебя. Если бы я прислушался к своему сердцу и не потерял надежды, может быть, я бы тебя нашёл. Если бы я настоял на разговоре с тобой в прошлом году, я бы гораздо раньше узнал обо всей этой лжи.

Гарри смягчился и повернулся к Джеймсу.

– Я не хочу больше допускать ошибок. Я не хочу снова всё испортить, - Джеймс, наконец, посмотрел на Гарри, - И я не хочу снова тебя потерять!

Гарри видел, как тяжело папе даются слова, и почувствовал себя виноватым. Он тоже не хотел потерять его. Он неуверенно обнял его за плечи.

– Ты не потеряешь меня.

– Я почувствовал это, - тихо сказал Джеймс, - Когда ты выбежал из «Трёх Мётел», ты перестал походить на моего Гарри. Я думал, что потерял тебя. Мне казалось, что я вижу кого-то другого. Кого-то, о ком я больше никогда не хочу вспоминать!

Несколько минут оба молчали и смотрели вперёд. И нельзя было понять, от чего пробирает дрожь, от холода или от темы разговора. В конце концов, Гарри первым нарушил молчание.

– Он часть меня.

Джеймс резко повернулся к сыну.

– Волдеморт. Он часть меня. Так будет всегда и не я, не ты, не сможем ничего изменить. Просто прими это, так будет лучше, - тихо сказал Гарри.

Джеймс не сумел скрыть потрясение и боль от услышанного.

– Даже если он сделал это только ради собственной выгоды, он вырастил меня. Почти шестнадцать лет я называл его отцом. И лишь потому, что он не любил меня как сына, я не могу не любить его как отца. Всё что есть во мне, хорошее или плохое, это всё благодаря ему. Он научил меня всему, что я знаю. Так что нет ничего странного в том, что он часть меня, - Гарри видел, что Джеймс пытается подобрать слова.
– Папа, не надо ничего говорить. Я понимаю. Ты увидел во мне его, и это напугало тебя. Я всё понимаю. Тебе не нужно ничего говорить. Просто прими тот факт, что я похож на него.

– Нет! Гарри. Ты не похож на него!
– тут же оборвал его Джеймс.
– Ты не похож на Волдеморта! Он был злым и жестоким и не заботился ни о ком кроме себя! Ты не такой! Только не ты!
– возбуждённо продолжал Джеймс.
– Ты не представляешь, что я чувствую, когда ты говоришь о нём как об отце. Он украл тебя у меня! Он наш враг и я не понимаю, почему ты продолжаешь любить его.

Джеймс замолчал, потому что лицо Гарри помрачнело.

– Гарри, я не понимаю. Он причинил тебя боль! Он обижал тебя, когда ты был совсем ещё ребёнком. Он лгал тебе, он тебя использовал! Когда ты сбежал, он преследовал тебя. Он шантажировал тебя, чтобы вернуть, а потом пытал. И он убил бы тебя, если бы не случайность! Как ты можешь его любить?
– Джеймс отчаянно хотел узнать ответ.

Гарри посмотрел на него и грустно улыбнулся.

– Если бы я мог ответить на этот вопрос, папа, мне стало бы гораздо легче жить.

Джеймс удивлённо взглянул на сына. Такого он не ожидал.

– Я не знаю, почему люблю его. Возможно, потому что пятнадцать лет называл его отцом. Возможно, потому что я не знаю, что ещё чувствовать к нему.

Гарри медленно провёл рукой по шраму.

– Кое-что мы не в силах изменить. И это именно тот случай, - сказал Гарри, опуская руку.

Джеймс молчал. Он не знал, что может сказать, потому что не понимал чувств Гарри к Волдеморту. Он хотел бы забыть слова сына и больше не думать об этом.

– Я действительно сожалею о Хогсмиде, - попытался он перевести тему.

Гарри внимательно посмотрел на отца.

– Всё в порядке, - ответил он.

– Правда? Я прощён?
– спросил Джеймс.

– Я не по-настоящему злился на тебя, - снова солгал Гарри.

– Да, действительно, - усмехнулся Джеймс.

Гарри пожал плечами.

– Ладно, может, мы пойдём отсюда? Я замерзаю, - сказал Джеймс, поднимаясь на ноги.

– Ты иди. Я ещё немного здесь побуду, - ответил Гарри, не глядя на отца.

Джеймс внимательно посмотрел на сына, не зная, как лучше поступить. Наконец, он вздохнул и снова сел рядом.

– Ты можешь идти, - сказал Гарри.

– Я знаю, что ты всё ещё расстроен, поэтому останусь, - сказал Джеймс, потирая замёрзшие руки, - Но, мы не можем поговорить в другом месте? Тут, правда, очень холодно, - шутливо заныл он.

Гарри раздражённо посмотрел на отца и достал палочку.

– Не знаю, как насчёт тебя, но я волшебник.

Через секунду он наколдовал огненный шар, и он завис в воздухе перед ними. Джеймс рассмеялся и принялся греть об него руки.